Открытие лептина было столь важным, что в 2010 году Фридман и Коулман получили за него премию Ласкера, одну из самых престижных научных наград. Фридман оставил след в науке, и его отец, вне всякого сомнения, был очень горд.

Лекарство для Лейлы

Доктор О’Райли, естественно, читал об открытиях Фридмана, о гене ob и о его воздействии на ожирение. Когда он просмотрел историю болезни Лейлы, его интуиция подсказала, что у девочки может быть мутация именно в этом гене. У нее было много сходных симптомов с симптомами у мышей ob — ее вес многократно превышал норму, она беспрерывно ела, и у нее был высокий уровень инсулина. Чтобы проверить гипотезу, О’Райли сделал биопсию кожи Лейлы и попросил своих сотрудников провести генетические анализы. Они использовали гель-электрофорез, метод, при котором диски генов разделяются и их можно различить по позиции в геле. Он надеялся, что анализы обнаружат мутацию в гене ob, но результаты показали, что у Лейлы нет того диска, где должен проявляться ob.

О’Райли был удручен. Ранее он думал, что мог найти первый человеческий пример мутации ob. Хуже того, он все еще не знал, по какой причине у Лейлы возникло ожирение. Загадкой оставались как ее невероятный аппетит, так и непрерывный набор веса.

Несколькими месяцами позже в лаборатории оказался новый исследователь, Садаф Фаруки. Ее первым проектом стал новый тест, с помощью которого предположительно можно было измерять уровень лептина в крови. Предложенный вариант вроде бы работал, так что О’Райли попросил Садаф исследовать образцы крови Лейлы и ее двоюродного брата. Фаруки вспоминает: «Я ожидала, что в крови детей будет высокий уровень лептина, поскольку лептин вырабатывается в жире, а дети были очень тяжелыми. Но на самом деле анализы показали почти неразличимый уровень лептина. Моей первой мыслью было: „Я проделала эксперимент неправильно“, поскольку это выглядело очень необычно. У нас не было образцов для повторного анализа, так что я обратилась к семье, чтобы получить больше крови. И снова анализы показали отсутствие лептина. Я подумала: „Черт подери, в этом что-то есть!“»

Медики снова начали изучать анализ ДНК Лейлы, сделанный годом ранее, более тщательно оценивая диски на пленке. Они заметили нечто странное — на снимках был лишний диск, который не замечали ранее, поскольку он очень тесно примыкал к другому. Именно этот диск представлял мутировавший ген ob, и точно так же, как у мыши ob, он присутствовал в обеих копиях гена. Исходное предположение О’Райли оказалось верным. Лейла была человеческой версией мутации ob, у нее не вырабатывался лептин. Наконец было получено объяснение, почему она не могла перестать есть.

Теперь предстояло испытание, проверка, как лептиновые инъекции скажутся на пациентах. О’Райли вступил в контакт с компанией, у которой был лицензированный лептин из Рокфеллеровского университета, и смог достать нужное количество, чтобы попытаться вылечить Лейлу. О’Райли и Фаруки начали ежедневные уколы, и неутолимый аппетит Лейлы значительно уменьшился. Она стала есть в несколько раз меньше, о чем еще пару месяцев назад нельзя было и подумать. О’Райли вспоминает: «Реакция на лептиновую терапию была резкой и удивительной. Четырех дней хватило, чтобы мы увидели значительное и стабильное уменьшение рациона. Теперь она ела четверть от того, что поглощала ранее. Девочка превратилась из сконцентрированной на еде машины в нормального ребенка».

Дальнейшие исследования показали, что лептин не только уменьшает аппетит, но также участвует в жировом метаболизме. Мыши без лептина обычно двигались меньше и сжигали меньше жира помимо того, что поглощали пищу как не в себя. Без лептина Лейла ела все время, но не могла нормально сжигать жир, и именно по этой причине даже в больнице, при строгих ограничениях, накопление жира в ее организме только замедлилось, но не прекратилось.

После шести месяцев лептиновой терапии Лейла потеряла тридцать шесть фунтов[22]. Риск диабета и сердечных заболеваний для нее снизился до нормального уровня, и она снова стала активной. Благодаря постоянным уколам лептина она смогла возобновить жизнь обычного ребенка.

О’Райли и Фаруки поставили диагноз и двоюродному брату девочки, у него было то же генетическое нарушение. Благодаря близкородственному скрещиванию в семье появился мутировавший ген. К счастью, диагноз мальчику был поставлен в совсем юном возрасте, и лечение с помощью лептина позволило ему избежать болезненного детства, через которое прошла Лейла.

После ее случая О’Райли и Фаруки нашли около тридцати детей с мутациями в ob. О’Райли говорит: «В других странах многие из таких детей умирают на первом или втором десятилетии жизни. Это не просто косметическая проблема, это летальное нарушение. Ожирение столь сильно, что дети становятся иммунокомпромиссными. Они не могут правильно дышать из-за жира и получают легочные инфекции».

О’Райли стал пропагандистом идеи, что необходимо понимать биологические причины ожирения. Он говорит: «Людям до сих пор сложно понять, что может существовать ген, вызывающий такое состояние. Ген, управляющий поведением, и не важно, сколько раз вы повторите, все равно найдется огромное количество тех, кому будет это очень, очень трудно принять. Я думаю, что людям не нравится утверждение, что мы полностью не контролируем свою жизнь. Мысль, что некая странная генетическая вариация может заставить нас бесконечно таскать печенье из вазочки… даже многим врачам не так просто смириться с таким».

Но как минимум Лейла высоко ценит совершенное Фридманом открытие. Она все так же получает инъекции лептина, что позволяет ей сохранять нормальный вес и жить полной жизнью. Она привлекательная молодая женщина, окончившая колледж, начинающая карьеру и собирающаяся вскоре выйти замуж.

Хотя обнаружение лептина было эпохальным событием, оно стало лишь первым шагом на пути к открытию секретов жира. С того времени удалось понять, что словарь жира намного богаче. Исследователи идентифицировали добавочные гормоны, которые вырабатываются и секретируются жиром. В их число входят адипонектин, резистин, адипсин ретинол-связывающий белок-4, адипонутрин и висфатин. Каждый подвергался изучению для того, чтобы понять его роль внутри тела. Из них наиболее полно описан гормон адипонектин, и показано, что он важен для здорового распределения жира (подробнее в главе 4). Жир оказался далеко не бесполезным наростом, он доказал, что является умной частью эндокринной системы, имеющей много способов коммуникации.

В конечном итоге, как мы видим, научное сообщество приняло факт, что жир может вступать в коммуникацию с другими тканями и что такая его способность необходима для поддержания здоровья. Но помимо этого в жире оказалось много всего. Вышло так, что он увеличивает размер нашего мозга, усиливает наши кости и иммунную систему, помогает залечивать раны и даже может продлить нашу жизнь. Мы посмотрим на то, как влияние жира проявляется там, где мы меньше всего ожидали.