Мое сообщение о скорейшем начале войны с Англией и Францией было встречено, скажем так, с некоторым скепсисом. В открытую, правда, возражать никто не посмел, разве что Оболенский немного побухтел, что будет война или нет, еще не ясно, а вот денежки из первого платежа за строительство корветов плакали-с…

— Отчего же? — пристально посмотрел я на князя. — Если политических потрясений не случится, то мы всегда можем вернуться к заказу. Ну а коли наоборот, так надо радоваться, что потеряны всего сто тысяч, а не полмиллиона.

— Совершенно согласен, — непонятно кому поддакнул барон. — В Британии законы соблюдают и чужую собственность присвоить не могут!

— Отлично. Полагаю, с этим закончили, и теперь можно приступить к обсуждению постройки канонерок.

— Если позволите, ваше императорское высочество, — подал голос Епанчин, — мне не совсем понятно, зачем тратить деньги на столь малые суда? [1] Уж если переводить флот с парусов на паровые машины, так не будет ли полезнее снабдить таковыми линкоры и фрегаты?

— Хороший вопрос, — одобрительно кивнул я. — И давайте без чинов. Какие корабли, по-вашему, могут быть переделаны?

— Прямо сейчас в доке Петра Великого перестраиваются линейные корабли «Выборг» и «Константин». Такой же переделке можно подвергнуть и другие семидесяти четырех пушечные линкоры. Кроме того, в «Новом Адмиралтействе» строится «Орел».

— Как полагаете, какое количество вымпелов мы можем подготовить за зиму?

— Простите, Константин Николаевич, — смешался адмирал, — я вовсе не уверен, что даже те, что есть, кроме разве что «Выборга», могут быть готовы к этому сроку. «Константин» дай бог закончить к осени, а уж «Орел» в лучшем случае поспеет к навигации 1855 года.

— А что, если использовать машины, заказанные заводам Мальцева и Нобеля? — подал голос Толстой.

— Это возможно, — кивнул Николай Петрович. — Но потребуются серьезные переделки кораблей. К тому же, насколько мне известно, машины еще не готовы.

— Напомни, о чем речь? — немного растерянно оглянулся я к Головнину.

— Этим летом, ­– так же тихо ответил секретарь, — было принято решение о строительстве трех корветов для Балтики и такого же количества для Черноморского флота, для чего сразу же заказали двигательные установки.

— Какова мощность?

— Четыреста лошадиных сил, если ничего не путаю.

Проклятая память. Людей стал вспоминать с первого взгляда, а вот такие подробности только после некоторой встряски. Впрочем, новость в любом случае хорошая. Надо только решить, куда их использовать. Дело в том, что на большинстве имеющихся у нас колесных пароходов стоят маломощные движки в пятьдесят — шестьдесят сил. На устаревшем, но все еще боеспособном «Богатыре» двести пятьдесят. На упомянутых Епанчиным линейных кораблях таких машин будет по две, стало быть, суммарная мощность пять сотен кобыл… Это, конечно, далеко до французов или англичан, с их почти тысячесильными движками на новейших линкорах, но уже кое-что… а тут четыреста!

— Увы, господа, что бы мы ни предприняли, но английский флот все равно мощнее нашего, а уж когда он выступит вкупе с французским, так и говорить не об чем! Что касается целесообразности постройки канонерок. Как надеюсь, всем присутствующим известно, Балтийское море весьма неглубоко. У противника же мелкосидящих судов нет вовсе. По крайней мере, пока… Таким образом, при своевременной постройке у нас будет преимущество.

— Это понятно. Но что делать, если наш противник, пользуясь своим превосходством в промышленности, изготовит такие же корабли?

— Пока они осознают задачу и наметят пути ее решения, пройдет время. Мы же будем решать проблемы по мере их поступления.

— Господа, — почти прокаркал помалкивающий до сих пор Примо. — Полагаю, все теперешние неустройства происходят единственно из-за небрежения службой и увлечения молодежи масонством и другими вредными идеями…

«Блин, он что еще и глуховат и вообще ничего не понял из происходящего⁈» — растеряно подумал я, слушая, как бодро раздухарившийся старикан несет эту ересь.

— А я только хотел спросить, какое вооружение будем ставить на канонерки? — хмыкнул в густые бакенбарды Епанчин.

— Еще один хороший вопрос, Николай Павлович. Вот только отвечать на них придется кому-то другому…

— И кому же?

— Вам приходилось слышать такую фамилию: Маиевский?

— Увы. Нет.

— А вам, господа?

— Вы случайно не об ученом секретаре Артиллерийского отделения военно-учетного комитета? — задумался Головнин, кажется, знавший решительно всех в Петербурге.

— А кто он? — заинтересовались остальные.

— Поручик в гвардейской конной артиллерии.

— Всего-то⁈ — было написано на лицах собравшихся. — Почему же о его существовании известно великому князю…

— Александр Васильевич, — со значением в голосе обратился я к секретарю.

— Понял. В ближайшее время вызову.

— Что же, господа, — решил отпустить я собравшихся. — Полагаю, на сегодня достаточно. Если возникнут какие-либо вопросы или проблемы, прошу, хотя нет, настоятельно требую немедленно ставить меня в известность! Не люблю пафосные речи, но скажу без лишней скромности. Исход приближающейся войны, а стало быть, судьба самой России зависит от нас с вами. И пока не сделано все возможное — сделано недостаточно!

Странное дело, вроде бы сам ничего не делал, только говорил и раздавал подчиненным ценные указания, а умотался так, будто вагон с углем разгрузил. К счастью, рабочий день в эти времена только до обеда. Точнее до половины второго по полудни. После этого присутственные места, в том числе и мое министерство, пустеют, и можно будет отправляться домой.

Впрочем, это только простым смертным. Мне же предстоит еще одна поездка. Надеюсь, удастся застать подчиненных врасплох и лично ознакомиться с состоянием дел… Словно угадав мои мысли, секретарь сам завел разговор на нужную тему:

— Очевидно, ваше императорское высочество желают сегодня лично проверить какую-то часть или заведение?

— Да. Хочу попасть в Кронштадт, чтобы на месте посмотреть, что и как…

— Константин Николаевич, упаси вас бог от этого безрассудства!

— Это еще почему?

— Да ведь лед только встал! Нужна, по меньшей мере, неделя низких температур, чтобы он получил необходимую крепость. Но и тогда, во избежание несчастных случаев, путь надо будет сначала разведать, потом обвеховать, и лишь затем это путешествие станет безопасным.

— Вот черт… и когда же?

— Дай бог, недели через две.

— Досадно.

— А что, если нагрянуть в Адмиралтейский госпиталь? — неожиданно предложил секретарь. — Ручаюсь, ваше императорское высочество увидит там немало любопытного и поучительного.