С утра пораньше, вкусно позавтракав, я вышла из дома. Кошки кошками, но у меня и настоящее расследование есть.

Тарасовский Дом ребенка располагался на окраине города. Окруженный с одной стороны глухим лесом, с другой — промышленной свалкой, он производил крайне гнетущее впечатление.

Я не очень эмоциональный человек, но стоило мне подумать о маленьких детках, вынужденных жить в подобных условиях, как мне приходилось крепко стискивать зубы.

Надеюсь, что внутри условия содержания намного лучше, чем снаружи.

Легкий ветерок периодически доносил запах свалки, так что, выйдя из машины, я натянула на нос косынку и быстрым шагом поспешила к дверям Дома ребенка.

Сейчас принято ругать Министерство образования, я это нисколько не поддерживаю, но, зайдя в тарасовский Дом ребенка, я с удивлением оглядывалась по сторонам. Скорее всего, на ремонт было выделено немало средств, но ремонт здесь был лет тридцать назад, в лучшем случае.

Потертый линолеум, растрескавшаяся штукатурка на стенах, ободранные оконные рамы — все это встретило меня, а еще жалобный взгляд несколько десятков детских глаз. Нет, ребятки были одеты вполне прилично, умыты, здоровы — но взгляд выдавал, что на душе у малюток.

Вахтерша — унылая тетка в потертом свитере с незабвенными спицами в руках проскользила по мне опять же унылым взглядом и на вопрос, как пройти к директору, махнула рукой куда-то в глубь коридора.

Скорее всего, она решила, что я хочу усыновить ребенка. Сюда только по этому поводу и приходят.

Я никогда не задумывалась об усыновлении, но сейчас, при воспоминании про тревожные и жалобные глазки воспитанников, мысли путались у меня в голове.

Конечно, я когда-нибудь выйду замуж, рожу ребенка, а лучше двоих.

Просто я пока не встретила того человека, с кем хочу провести свою жизнь. Да и с моей опасной профессией сейчас решиться на ребенка — это большой риск!

Все это будет когда-нибудь, но сейчас я по-другому стала относиться к вопросу об усыновлении. Чем виноваты эти дети? В чем их вина? Их бросили папы-мамы, совсем как, наигравшись, бросают кошек-собак. Даже выкинуть кошечку у меня рука не поднимется, а тут настоящий живой ребенок.

Многих деток забрали у нерадивых мамаш — алкоголиков и наркоманов, из таких семей детей не только можно, но и нужно забирать, ради сохранения здоровья и жизни малюток.

Но все равно каждый из них мечтает о семье, ждет маму.

С такими грустными и невеселыми мыслями я нашла в конце коридора кабинет директора. Постучавшись, я открыла дверь.

В приемной скучала девица с выкрашенными в желтый линялый цвет волосами. При виде меня девица прожевала кусок пирожка, которым лакомилась на рабочем месте, и грубо спросила:

— Чего вам? Назначено?

— Мне назначено, — я сунула ей под нос корочку удостоверения частного детектива.

Давно заметила, как наш народ боится и преклоняется перед любым видом власти. Корочки у меня настоящие, имеется лицензия частного детектива, я плачу все налоги с моей деятельности, так что имею право на информацию.

— Сейчас, минуточку, — заюлила блондинка. — Юлия Константиновна, к вам пришли. Да, да, хорошо, — запела она в трубку телефона. — Проходите, — это уже адресовалось мне.

Я вошла в кабинет директора.

За столом, заваленным кипой документов и различных бумажек сидела полная противоположность блондинки в приемной.

Коротко стриженная молодая брюнетка, практически ровесница секретарши, а может, на пару лет ее старше, в стильных очках и черном офисном костюме строго посмотрела на меня.

— Добрый день. Я вас слушаю. Вы по какому вопросу? — обратилась она ко мне.

— Добрый день, Юлия Михайловна. Я частный детектив Татьяна Иванова, вот мои документы, — я снова протянула свое удостоверение. — Я веду следствие по делу гибели Таисии Павловны Скворцовой. Воспитанницы вашего Дома ребенка.

Брюнетка нервно взъерошила короткие волосы, от чего они практически стали дыбом, спустила очки на нос и внимательно принялась читать мое удостоверение.

— Да, частный детектив Татьяна Иванова. Я о вас много слышала, вы весьма известная персона в нашем городе, но…

Выдержав мхатовскую паузу и ехидно улыбнувшись, Юлия Михайловна продолжила:

— Но ничем помочь не могу. Информацию о Скворцовой-Дятловой я вам дать не могу. Точнее, могу, но не дам.

— Но… — начала я, но директриса меня перебила:

— У нас, как у священников, есть тайна исповеди, информацию о воспитанниках я вам дать не могу.

— Но это не праздное любопытство, а для поисков настоящего преступника, — пыталась объяснить ситуацию я.

— Прекрасно вас понимаю, но вызывайте меня повесткой в полицию или пишите запрос через Министерство образования. А может быть, вы журналистка, а корочку частного детектива купили в переходе?

Я начала злиться.

Однако какая ты, Юлия Константиновна! Было видно, что ситуация забавляет директрису, и, прикрываясь правилами интерната, она таким образом скрывала свою вредность.

— Всего хорошего, частный детектив Татьяна Иванова. Я вам ничем помочь не могу, не отрывайте меня от работы. Я буду сотрудничать только с официальными внутренними органами, которые ко мне еще до сих пор не обращались. Или пишите запрос в вышестоящие инстанции. Всего доброго.

Юлия Михайловна снова погрузилась в бумаги, лежащие на столе.

Ситуация вывела меня из себя.

Но проигрывать надо достойно. Прошипев слова прощания, которые можно было бы принять за проклятия, я пулей вылетела из кабинета.

Однако…

Вахтерши не было на боевом посту, но меня через несколько минут на высоченных каблуках догнала секретарша директора.

С воплями: «Это вы забыли» — она сунула мне в руки старый вязаный шарф.

Мало того что это был мужской аксессуар, так мне он никогда не принадлежал, и, судя по погоде, его забыли еще прошлой зимой.

Но сказать что-то девице я не успела, она быстро ускакала на своих каблучищах обратно в приемную.

Недоумевая и все еще держа в руках шарф, я вышла на улицу. Развернув шарф, я увидела клочок бумаги:

«Через десять минут в кафе напротив, у Глаши».

Через дорогу от Дома ребенка действительно виднелась закусочная «У бабы Глаши», которую с огромной натяжкой можно было назвать кафе.

Но на безрыбье…

Я зашла в закусочную, заняла столик у окна.

Народу в закусочной было очень много. Хоть обеденное время еще не наступило, но пустых столиков почти не было. Официанты шустро бегали между столиками.