Рина принялась стаскивать с него мокрую одежду и растирать жестким шерстяным пледом, прихваченным с собой вместе со спальником. Ей сейчас было плевать на то, что за ними наблюдает толпа притихшего народа. Кто-то, впрочем, весело пританцовывал в стороне, но кто-то другой то ли пихнул его, а то ли шлепнул – боковым зрением Рина не разглядела, – чтобы угомонился. Ледяными руками, которые плохо слушались, она до красна натирала кожу брата, оставшегося в одних пижамных штанах, пока кровь не прилила к его щекам.

– Все, дальше сам. И залезай в спальник!

Рина отвернулась от него и тоже стала раздеваться – не до стеснений. Она слышала, как Альберт, пыхтя, стянул мокрые штаны и стал разогревать полотенцем ноги. Скамья снова пихнула Рину в бок, так что пришлось вытереть и ее тоже. После этого скамья, важно переваливаясь наполовину сломанными ножками, отошла в сторонку – к остальным вещам. Майку и шорты Рина оставила на себе, но выжала насколько могла, надеясь, что высохнут на теле. Потом она тоже растерлась полотенцем, завернула в него мокрую голову и укуталась в королевское одеяло и шерстяные пледы, которые подтаскивали со всех сторон неожиданно добродушные вилки.

Покончив с разогревом, Альберт и Рина сели рядом друг с другом на оставшуюся неподвижной скамью, словно две гусеницы шелкопряда в своих коконах.

На палубе было тихо. Вещи толклись в сторонке, боясь приближаться к Виндерам, но явно сгорая от любопытства и нетерпения.

– Здравствуйте, – наконец сказала им Рина, поняв, что словоохотливость из дрожащего под боком Альберта выбило надолго. – У меня для вас две новости – плохая и хорошая. Начну с плохой. Прошло уже почти двести лет с тех пор, как случилось проклятие. Мир здорово разрушен, и почти все кудесники превратились в жутких существ, которых вы наверняка видели, когда пароход приближался к берегу Крестоля. А хорошая новость состоит в том, что мы нашли способ вас освободить. Я расскажу вам, как это сделать, но время у нас еще есть, так что я вам очень рекомендую пока оставаться в виде вещей. И особенно я попрошу об этом капитана. Если вы сейчас станете человеком, то мы все тут застрянем. Пожалуйста, дождитесь нас и переправьте обратно в Крестоль!

Пока пароход преодолевал остаток пути сквозь туман, Рина объясняла притихшим гостям ситуацию и почти чувствовала их растерянность. Они весело праздновали свадьбу, а потом вдруг очнулись в разрушенном мире. И каково было новобрачным – превращенные в обручальные кольца, они трогательно жались друг к другу, а порой кольцо невесты пряталось в кольцо жениха, словно искало его защиты, – для которых самый счастливый день в жизни превратился в кошмар.

На секунду Рине стало так жалко их, что у нее даже мелькнула мысль сказать им, что они могут просто снова уснуть и оказаться в иллюзии принца Аскара, где все всегда будет хорошо. Возможно, для кого-то это станет спасением. Но сейчас было неудачное время: Альберт мог почувствовать себя преданным из-за того, что Рина замалчивала такую важную информацию. Так что она решила рассказать ему все, пока они будут искать кудесника, а на обратном пути сообщить новость жителям парохода.

Сердобольные вилки, отыскав где-то сохранившуюся одежду, продолжали приносить ее со всех сторон, и в итоге Рина и Альберт нарядились так, что стали похожи на радужную капусту. Рине досталось зеленое кашемировое платье с огромной брошью в виде черепахи, мужской пиджак, видно, сброшенный кем-то в разгар веселых танцев, и модные черные сапожки, настолько высокие, что закрывали ноги выше колен и даже не слетали. Альберт напялил штаны с большим красным пятном от вина или соуса, которые кому-то тоже пришлось снять, и потому эта вещь осталась на пароходе, а не пропала вместе с телом владельца. Танцы были и правда жаркие, так что и для него нашелся пиджак и даже тонкий свитер под него. А вот с ботинками не повезло – мужской обуви на пароходе не было, только женские туфельки на высоченных шпильках, какие редко задерживаются на ногах дольше трех бокалов шампанского. Ринины сапоги имели совсем небольшой каблучок, но от них наверняка потели ноги, поэтому их и сняли. Альберту же пришлось взять свои ботинки, хорошенько вытереть их полотенцем и сунуть внутрь пару комков ломкой бумаги из меню, которое валялось под одним из столиков и непонятно как сохранилось.

– И зачем ты вообще в воду сиганула? – ворчал он себе под нос. – Сама же сказала, что бояться теперь нечего. Не надо подозревать всех подряд, это нормальные люди, а не чокнутые кудесники!

– Никогда не знаешь, что случится на самом деле, так что надо всегда думать на пару шагов вперед и желательно головой! – огрызнулась Рина в ответ.

– Ты просто подозрительная зазнайка, вот поэтому у тебя и нет друзей! – фыркнул Альберт, и они, как в старые добрые времена, проспорили до самого конца пути.

Искусственный островок, к которому причалил пароход, оказался совсем крохотным. Альберт и Рина, уставшие ругаться, молча сошли по мостику на берег, отсыпанный из белой гальки, на всякий случай волоча за собой кули с мокрой одеждой. Если поиски затянутся и придется задержаться на ночь, они надеялись развести огонь в камине и высушить вещи.

«Уж камины там должны быть наверняка, – рассудила Рина. – Вряд ли в такое место провели обычное отопление».

– Не так я себе представлял их реакцию, – нарушил тишину Альберт, глядя на безмолвный пароход. – Я думал, они обрадуются. Мы же нашли способ снять проклятие! Ты говорила, в Эрге все ликовали только при виде тебя. А эти так отреагировали, будто мы им сказали, что кто-то умер.

– Кое-кто и правда умер, – вздохнула Рина, поднимаясь по просоленному склону. – Их прошлая нормальная жизнь. Эрге – относительно целый город, полный неспящих людей, для которых эти двести лет прошли в надежде освободиться. На юге собирают по два-три урожая в год, и кудесников там нет, поэтому города не разрушены… Здесь выживать будет гораздо труднее.

Глава 4. Выпивоха в «Выпивохе»

Не заметить отель-маяк было невозможно даже в тумане – слишком уж маленьким оказался насыпной островок. Тут почти ничего не было, кроме этой самой круглой желто-белой башни – Рина вспомнила, что это цвета герба Крестоля: белого песка пустыни, с которой граничил город, и желтых скал – да пары чахлых деревьев на месте когда-то ухоженного садика, где теперь остались только бетонные контуры клумб и несколько разбитых временем фонтанов. Все это заросло бы зеленью, но почему-то зелени тут не было совсем,