много, но подобных той, что только что встала у наших с Ленкой ног, нет совсем. Длинная черная лодка, какое там, целый корабль, медленно вплыл в наш двор, погрязший в черном же снегу. Корабль переливался в свете еще не потухших по утру фонарей, подполз к моему подъезду. Не прошло и минуты, как из салона показался водитель. Он не поленился даже вылезти наружу. Горовиц!

– Доброе утро! Плюсик за пунктуальность! – крикнул он мне и не без интереса рассмотрел мою дочь. – В наших рядах пополнение? И какое красивое!

Я дернула за руку Ленку, уже было собравшуюся флиртовать со взрослым дядькой. Знаю я ее эту улыбочку. А Горовицу тоже заявила:

– Это моя дочь Лена. Ей пятнадцать лет. Поедет сегодня со мной.

Горовиц как-то странно сощурился, но на удивление ничего не сказал, только кивнул и пригласил:

– Садитесь!

Я покосилась на дочь, которая тут же помчалась к навороченной тачке. Ой, не понравилось мне это. Что-то не наблюдала я за ней раньше тяги к большим деньгам. Вздохнув и смирившись со своей нелегкой участью, я тоже открыла дверь. Пришлось сесть рядом с водителем, но это как раз было неплохо, нам нужно было пообщаться. Как мгновенно выяснилось, Горовиц тоже приехал в теплой компании. На сей раз никаких Анатолиев. За нашими спинами сидел симпатичный молодой человек в теплой зимней куртке. Блондин, он чем-то отдаленно напоминал…

– Не обращайте внимания, – перебил мои мысли агент. – Это стажер. Вам даже имя его знать не надо, мне навязали его с собой на один день.

– Стажер? – уточнила я не без ехидства (скромная месть за ночной визит). – Ваше начальство справедливо предположило, что сами вы не справитесь?

– А вы едкая штучка, Данилова, да?

– А вы как думали? – победоносная усмешка озарила мое лицо. Так-то! Будет знать!

– Меня зовут Елена, а вас?

На задних рядах крутой тачки, моя любопытная дочурка решила в очередной раз подрезать мать.

– Гордон, – парень нисколько не смутился, с охотой пожал ручку Митиной младшей.

Ага. У моей дочери фамилия моего бывшего мужа. По паспорту, но не по характеру, прошу заметить, она Елена Григорьевна Митина. С какой-то стороны я настояла, чтобы она не отрекалась от отца, каким бы он ей не казался. Пройдет время, все изменится. В конце концов, возможно, с другой женщиной и он станет другим человеком.

– А вы давно в полиции служите? – пристала Ленка к молодому пареньку.

И я с ней согласна, не похож он что-то на стажера. Молод еще слишком. Такое ощущение, только вчера в школу ходил.

– Кхм! Данилова, а почему, ваша дочь сегодня не в школе? – громко кашлянув, осведомился агент, при этом даже не смутился, что перебил молодую девушку.

– У нас в школе канализацию прорвало! – с охотой выпалила моя девочка и ее лицо появилось между наших двух сидений. – Мне можно! Мама мне разрешила!

– Канализацию? – теперь была очередь искренне удивляться агенту, хотя не знаю, что здесь такого уж удивительного. Для него.

– Ага. Я слышал, в Питере среди школьников и студентов флешмоб такой, – Гордон, как он себя назвал, поддакнул из-за спины своего коллеги.

– А-а-а, – протянул Горовиц. – Неужели?

– Правда, правда, – закивала голова моей дочурки, застрявшая между нашими сидениями. – В нашей школе это вообще нормально. Ева, помнишь, в прошлом году раз пять прорывало. Виноватых так и не нашли.

– Еще бы! – Горовиц усмехнулся, выворачивая из дворов. – Кто бы сомневался.

– А это… – я не удержалась, чтобы не внести свою каплю смуты в утреннее приключение, – позвольте поинтересоваться, роскошь, на ваши кровные купленная? Я про машину.

– На мои? – оскалился наглец. – Со штрафстоянки увел. Наркодилера одного. Вещдок по делу.

– А что, попроще вещдоков не нашлось? – съязвила я.

– Зачем? Зачем себе отказывать, если можно взять лучшее?

Он, похоже, это серьезно. Ох, не люблю нахалов. А моя Ленка, как я теперь понимаю, очень любит. Мало того, что агент ей явно приглянулся, так она уже и со стажером воркует, совершенно забыв, куда мы, собственно, собрались.

– А куда мы едем? Собственно?

– Вы, Данилова, запамятовали…

Горовиц говорил медленно, тянул время, как будто нарочно запланировал побесить меня посильнее. Мало было этой машины, слишком привлекательного стажера, о котором, зуб даю, Ленка мне все уши на ночь прожужжит (хоть домой не возвращайся), так еще и сам оделся с иголочки. Сегодня выглядел даже лучше, чем вчера. Деловой коричневый костюм в клеточку из благородной английской шерсти, еще одни запредельно дорогие ботинки на ногах и пальто, какие носят лишь миллиардеры. Это, интересно, все тоже вещдок? Я пока промолчала, но позже непременно поинтересуюсь, откуда у простого полицейского такие деньги.

– Я ничего не забыла. Вас проверяю. Мы едем к мужу погибшей. У вас есть адрес?

Вместо ответа, меня окатили насмешливым взглядом. Серые мужские глаза даже в этой утренней тьме сумели прожечь меня насквозь своим презрением.

– У меня есть все. И адрес, и данные. Мы допросим его и, как я уже говорил, отправимся на место преступления. Смирнов Савелий. Игоревич. Тридцать один год, вдовец, как теперь известно.

– Вы говорили, у них трое детей.

– Да. Именно. Трое. Вот мы и выясним, был ли у него мотив.

– Какой мотив может быть у многодетного отца? – возмутилась я и тут же осеклась.

Да, какой угодно. Мужики настолько непредсказуемые! То ревность взыграет, то еще что-то. Сколько тому примеров, даже на моей памяти, какие только истории не всплывают, вот так вот, случайно. Особенно, когда мужик такой импульсивный, как этот. Горовиц.

Водитель, вероятно, заметил мое неодобрительное пыхтение и решил нарушить тишину, царившую лишь на передних рядах, потому что стажер с Ленкой всю дорогу о чем-то шушукались. Я подозреваю, обсуждали канализацию в Ленкиной школе.

– Мотивов много. Ревность, – агент невозмутимо начал перечислять, при этом он успевал виртуозно перестраиваться из ряда в ряд так, что меня все больше и больше поедала черная зависть. Пусть. На хорошей машине и кролик ушами рулить сможет. – Ревность, – повторил он, – постоянные скандалы. Он мог, допустим, узнать, что один ребенок не от него. А может быть, даже два. Или, еще хуже, все трое не его.

– Или она решила уйти от супруга. Встретила первую любовь, к примеру.

– А вы начинаете включаться, Данилова? – подмигнул мне Горовиц.

– Да, это все могло быть, – пропустила мимо ушей его отеческую покровительственную похвалу, – но как тогда объяснить, зачем он убил бабушку? Ведь они действительно никак не были связаны. По крайней мере, вашему управлению, насколько я знаю, не удалось ничего такого найти.

– Вот это мы и выясним, Данилова. Вы же хотели поучаствовать в