устья, по долине которой идёт телеграфная линия, соединяющая город Николаевск с Новгородскою гаванью.

Миновав небольшую крестьянскую деревню Романовку, которая в то время лежала на берегу Уссури, вёрстах в тридцати ниже устья Дауби-хэ, что вытекает из главного хребта Сихотэ-Алиня и, в общем направление от юга к северу, тянется на 250 вёрст, 7 января они прибыли в станицу Буссе (смотри фото ниже), чем и кончилась зимняя экспедиция, продолжавшаяся почти три месяца, в течение которых исследователи обошли более одной тысячи вёрст[126].

Станица Буссе на р. Уссури

Оригинальность путешествия молодого штабс-капитана состояла в том, что от южной оконечности озера Ханка до залива Посьет Пржевальский прошёл по новому маршруту, а путь от залива Посьет до устья реки Тазуши, вдоль побережья Тихого океана, был пройдён не морем, как это сделали его предшественники, а сушей, по разведанным им трудно проходимым лесным тропам, нанесённым на карту. Пржевальский два раза пересёк хребет Сихотэ-Алинь, главный кряж которого «не посещался даже и нашими зверопромышленниками», и забрался в такие места, каких, по его выражению, «не знает и сам дьявол»[127].

Однако весной, в мае 1868 г., когда Пржевальский повторно находился в ст. Буссе, М. П. Тихменев встретился с Пржевальским и приказал ему принять под своё командование стрелковую роту, следовавшую из Хабаровки на пароходе «Телеграф» для защиты местного населения от нападения бандформирований хунхузов. Успешно выполнив этот приказание, Пржевальский отправился к месту своей дислокации.

За участие в боевых действиях Николай Михайловича досрочно представили к производству в капитаны и переведён в Генеральный штаб с назначением старшим адъютантом штаба войск Приамурской области, вследствие чего он отправился в Николаевск, где и прожил всю зиму.

Подводя итоги шестимесячной экспедиции, можно сделать вывод. Поручения, отданные Пржевальскому Генштабом, были качественно исполнены: все русские селения были описаны; произведена была приблизительная регистрация инородческого населения; собраны подробные сведения о состоянии сухопутных сообщений и о возможности движения по ним военных отрядов, более подробно были описаны пути, ведущие к границам Манчжурии и Кореи, а также и дороги из бассейна Уссури к берегам Великого океана. Все время регулярно производились систематические наблюдения температуры, давления атмосферы и вообще составлен был полный метеорологический журнал. По чисто научной части всё было исполнено с избытком. Он писал:

«Собранные коллекции я отдам в Иркутский музей, а часть отвезу в Петербург, в Академию Наук, и все написанное в дневнике, по возвращению из экспедиции напечатаю. Теперь мне предстоит совершить летом другую, весьма трудную и рискованную экспедицию – в Манчжурию, к истокам реки Сунгари, в знаменитый хребет Чанъ-бо-Шань, ещё не посещённый ни одним европейцем; не знаю только, удастся ли мне осуществить эту экспедицию».

В отчёте Сибирского Отдела ИРГО за 1868 г. было сказано, что «он увидел в Пржевальском оживление своей деятельности…»

В начале февраля 1869 Пржевальский снова отправляется на оз. Ханка, чтобы закончить фенологические[128] исследования весеннего перелёта птиц. Здесь он пробыл до половины мая, почти три с половиной месяца, где занимался, пополнением зоологических и ботанических коллекций и другими исследованиями.

Заключительным актом Уссурийского путешествия явилась экспедиция в западной и южной части ханкайского бассейна, куда он командирован был с поручением отыскать там новые пути, как водные, так и сухопутные. Более двух месяцев Николай Михайлович передвигался по лесам, горам и долинам, или в лодке по воде.

Первые плоды творчества путешественника

Дебют в Императорской комиссии

После присоединения Уссурийского края к Российской империи по Айгунскому договору 1858 года, а также после заключения 1860 году Пекинского договора, в стране необходимо было провести организационно-правовые и территориальные преобразования на местах присоединения этих земель.

За несколько лет до этого события, на заключительном совещании Кабинета министров, посвящённом «каменноугольным и иным месторождениям на Дальнем Востоке 1856 года», всплыли вопросы устройства главного порта на Тихом океане[129]. Выяснилось, что слишком расходились мнения Восточно-Сибирского генерал-губернатора Генерал-лейтенанта М. С. Корсакова и начальника портов Восточного (Тихого) океана контр – адмирала П. В. Казакевича.

Командующий Сибирской военной флотилией вице-адмирал П. В. Казакевич, имеющий свой личный взгляд на данную проблему, писал:

«Нужно в настоящее время смотреть на край, как на дикий и требующий больших усилий, чтобы выработать из него благоустроенную страну»[130]. Флот и армия, а вместе с ними и весь край смогут выйти из «застоя» только в том случае, если будет выработан «Комплексный план развития», который не должен быть изменяем от произвольного взгляда любого из назначенных местных начальников.

Таким образом, представители Русских, как морского, так и сухопутного военных ведомств соглашались, что необходим план развития российского Дальнего Востока, но существенно расходились в определении приоритетов. Каждый «доказывал свою правоту с точки зрения своего здравого смысла».

Министр финансов Граф Михаил Христофорович Рейтерн восстал против новых расходов на Амурский край, которые поглотили к тому времени 47 миллионов, и в марте 1869 года на одном из совещаний высказался в пользу посылки императорской межведомственной комиссии, в составе которой должны были быть представители различных ведомств: финансов, морского, внутренних дел, государственных имуществ и уделов. Её задача – произвести исследования на местах и представить свои окончательные соображения и предложения[131].

Чтобы как-то внести ясность в затянувшиеся споры и принять твёрдое «Соломоново решение», Александр II постановил изучить состояние организационных дел на месте.

Кроме того, ситуация заметно осложнилась после подавления Польского восстания 1863-64 г.г. и ссылки его участников в Сибирь. В Санкт – Петербург стали поступать сведения о намерении среди ссыльных поляков организовать очередной бунт, но теперь внутри России. Численность высланных смутьянов в Сибирь, находящихся в ссылке на окраине России по некоторым оценкам составляло более 20 тыс. человек.

Из отчёта III отделения 1827–1869: «Сведения о послаблениях, оказываемых начальствующими лицами в Западной Сибири политическим преступникам, поступили и из других источников, а потому для удостоверения в справедливости их командирован в Сибирь свиты Вашего Величества генерал-майор Сколков И. Г.»[132]

Исходя из сложившейся ситуации, в июне 1869 года в Иркутск был послан генерал-адъютант Иван Григорьевич Сколков с комиссией, имеющий целью лично исследовать Амурский край и Уссурийско-Приморскую область и представить об этом Всеподданнейший отчёт. Император безмерно доверял генерал-адъютанту, так как тот, по его мнению, объективно оценивал обстановку, и всегда отправлял его в те районы империи, где нужно было получить реальную картину сути происходящего на местах.

Историю образования комиссии Сколкова, поведал западносибирскому генерал-губернатору А. П. Хрущов во время их встречи в Омске. «Сколков сказал мне, – записал Хрущов в дневнике, – как состоялась командировка его на Амур