— После моего затянувшегося вступления, вы, наверно, легче поймете, почему в Москве приняли решение изменить страну вашего назначения. Австралию придется отставить! Вы с Жанной выедете в Западную Европу, в одну из стран, на территории которой находятся важнейшие объекты НАТО. Там нужно создать региональный узел нелегальной связи с Москвой. А в случае наступления часа «икс» (так натовцы именуют начало военного конфликта с Советским Союзом) ваша радиоточка перейдет на боевой режим работы. Вам понятна суть дела?

— Понятна, — ответил я тихо, севшим от волнения голосом.

Представитель Центра заметил, что я нервничаю.

— У вас будет достаточно времени, чтобы все хорошо обдумать, — успокоил он. — Через несколько дней вы с Жанной выедете в Москву, получите там новые личные документы, доработаете «легенду»-биографию, подробно обговорите план дальнейших действий и маршрут до места назначения.

Мне было все ясно.

Мы договорились о порядке нашего выезда в Москву, тепло распрощались и разошлись в разные стороны. Обуреваемый сложными чувствами, я вернулся домой. Долго шептался с Жанной о неожиданном повороте в нашей судьбе. По искринкам, сверкавшим в ее глазах, понял, что она разделяет мое волнение.

Долго мы стояли у окна, любовались ночной Варшавой и мысленно прощались с гостеприимной польской столицей.

ЖАННА

Разведка — моя, как и Сепа, судьба. Наши жизненные пути-дороги привели нас сюда.

Некоторые полагают, что разведка — не самая подходящая деятельность для женщины. В противоположность «сильному полу» она более чувствительна, хрупка, легко ранима, теснее привязана к семье, домашнему очагу, сильнее предрасположена к ностальгии. Самой природой ей предназначено быть матерью, поэтому отсутствие детей (это наш случай) или длительная разлука с ними переживаются ею особенно тяжело. Все это так, но те же «маленькие слабости» женщины дают ей мощные рычаги воздействия в сфере человеческих взаимоотношений, в среде правительственных и иных чиновников. Мне, например, было весьма лестно услышать, находясь в компании с маститым польским писателем, когда на заданный ему кем-то вопрос: «В чем заключается национальное богатство Польши?» он, повернувшись в мою сторону, ответил: «Ну конечно, в польских женщинах!»

Что же касается неотвязчивой ностальгии, то в молодые годы она не так остро воспринимается, да и при нашем «кочевом» образе жизни, особенно в первые месяцы, как-то было не до нее. Надо было войти в образ западной женщины, а что за хозяйка, если она не умеет готовить. И я увлеклась польской кухней. Поводом к этому послужил наш первый ужин в гостинице «Варшава». Сеп просматривал меню в раздумье, когда к нему обратился официант:

— Прошу прощения, пан, но если вы спросите шеф-повара нашего ресторана, что он считает самым вкусным, то, поверьте, он, не задумываясь, ответит вам: «Сельдь!» Истинные поляки не представляют ужина без селедки, но, конечно, правильно приготовленной, как у нас, с льняным маслом и большим количеством лука. К сельди хорошо выпить стопочку водки «Выборовой».

В Польше уж так повелось, что к селедке всегда подают водку, а к водке — сельдь!

— А что это — фляки по-варшавски? — спросила я.

— О, у пани хороший вкус. Когда варшавяне хотят поесть, «как польские короли», они идут в ресторан с надписью «Сегодня у нас фляки». Это говяжий рубец, приготовленный особым способом. Я бы вам рекомендовал сходить в ресторан «Флис» — тут недалеко, на Маршалковской, который специализируется на приготовлении этого блюда. Когда вы его попробуете, то не станете удивляться, что во «Флисе» всегда полно любителей фляков.

— Будем полагаться на ваш вкус, — сказал Сеп симпатичному официанту. — Что вы можете предложить?

— Если паньство позволит, на первое — красный борщ с грибами. Поговорка «Два гриба в одном борще» — это о нем. Мы кладем гораздо больше грибов. На второе, быть может, бигос. Немного найдется во всей Польше поваров, которые бы умели готовить бигос по-настоящему, как у нас. Или могу предложить карпа под польским соусом. Соусы на выбор: желтый из шафрана, черный из чернослива, красный из вишневого сока, серый из тертого лука. Гарнир — отварной картофель. А под кофе рекомендую торуньские коврижки «катажинки». Почему «катажинки»? Однажды влюбленный торуньский пекарь сделал из теста два сердечка, соединил их кольцом и подарил своей возлюбленной — прекрасной Катажине.

Расставляя приборы, он продолжал увлеченно описывать различные блюда, разжигая наш аппетит:

— Для пана я специально попросил приготовить голову карпа с подливкой из перца, подают ее, учтите Пани, только самому почитаемому и уважаемому за столом гостю, главе семейства или богатому родственнику. В бигос мы обычно добавляем грибы, коренья и немного мадеры. В старину поляки говорили: «Без каши еда — не еда». Правда, в наши дни поляки уже не едят кашу каждый день, но если вам захочется жаркого из индейки или рулета из говядины с соусом из сметаны, то их непременно подадут вам с кашей. Наши блюда очень сытные, не чета немецким, но и зато более дорогостоящие. Поляки едят больше сметаны и сливочного масла, потребляют больше мяса, причем жареное предпочитают вареному. Желаю паньству приятного аппетита…

После такого невольного кулинарного экскурса нам, естественно, захотелось постичь секреты польской кухни. Все эксперименты я проделывала, конечно, на Сепе. Он стоически переносил недосолы и переперченные блюда и даже хвалил мои кулинарные способности.

Польские женщины прекрасно владеют искусством макияжа, а какая у них изящная походка, с какой грацией, с каким достоинством они шествуют, а не идут, по улицам! Всему этому приходилось учиться на ходу, перенимая и манеру поведения, и другие «маленькие хитрости» женского обаяния. В годы нашей молодости такие тонкости считались «мещанством». Достаточно сказать, что, когда в Варшаве мне впервые в руки попал электрический фен, я не умела им пользоваться. Сейчас, с высоты прожитых лет, эти эпизоды вызывают грустную улыбку, но такова реальность, в которой стартовала наша зарубежная миссия. Мои «польские университеты» корректировали пробелы «светского воспитания» и способствовали успеху выполнения заданий Центра, да и нашей личной безопасности.

Решение об изменении страны назначения, принятое в Москве, мы восприняли спокойно. В богатой превратностями службе нелегальной разведки такие случаи нередки. Перипетии международной жизни диктуют смену приоритетов и соответственно маневр разведывательными кадрами. Подлинная подоплека принятого Центром решения стала очевидной, когда на страницах западной печати всплыла скандальная история о перебежчике Владимире Петрове, который попросил политического убежища у австралийских властей. И мы еще острее ощутили отеческую заботу Центра о безопасности своих сотрудников, находящихся на нелегальном положении. Об этом мы думали в купе поезда, уносившего нас к столице страны, в которой нам предстояло жить и работать многие