– Как тебе удается все это запомнить, государь? – искренне удивился паренек.

– Нам с советниками пришлось долго размышлять, готовясь к этой войне, – пожал плечами ордынский царь. – Или ты полагаешь, княжич, для ратного похода достаточно просто отдать приказ? Увы, подобная простота возможна лишь в том случае, когда у тебя под рукой всего сотня или две воинов. Сотня воинов прокормится всего лишь парой деревенских коров, а их лошадям хватит любого пастбища или сметанного крестьянами стога. Две сотни могут скакать вперед, ни о чем не задумываясь, и легко находить себе кров и стол на каждом привале. Если же у тебя тысяча воинов, то они уже не живут под рукой у тебя во дворце, они обитают в большинстве в своих кочевьях, и для похода их надобно собрать, а также снарядить обозы, ибо не во всякой деревне наберется еда сразу на тысячу человек, пастбищ же на две тысячи лошадей нигде не найдется совершенно точно. Припасы придется везти с собой.

Василий прикусил губу. Созвать армию, снарядить обоз и выступить с ними на врага – это было как раз про великого князя Дмитрия Ивановича и московскую дружину.

Впрочем, почему только про Москву? Никто из князей или королей не способен созвать под свою руку больше тысячи, либо каким-то чудом – двух тысяч ратников!

– Но когда твоя армия превышает пять тысяч всадников, – невозмутимо продолжил ордынский царь, – ты вдруг понимаешь, что для нее уже не хватает дорог, ибо походная колонна растягивается на расстояние дневного перехода, и в тот час, когда голова рати будет входить в вечерний лагерь, замыкающие воины еще не успеют выйти из лагеря вчерашнего. Ты вдруг понимаешь, что для твоего войска попросту не хватит воды на водопоях и даже места на пастбищах, не говоря уж о траве, и что никакой обоз не способен увезти достаточное количество припасов.

– Как же тогда ты воюешь, великий царь? – с некоторой грустью спросил Василий.

– Когда твое войско, княжич, исчисляет многие тысячи нукеров, – не без гордости вскинул подбородок царь Тохтамыш, – твой поход начинается с того, что ты высылаешь вперед доверенных и хорошо обученных лазутчиков, каковые изучают пути, дабы понять, сколько путников они способны принять, а также ищут и размечают удобные места для стоянок. В эти места к назначенному сроку купцы доставляют потребные припасы… Дрова, скот, сено… А если нужно, то и работников, каковые разделают мясо и разобьют лагерь. И токмо в этом случае твои полки смогут мчаться вперед по сорок верст в день, лошади будут свежи и стремительны, а люди постоянно бодры и сильны для битвы.

– Государь! Но если обоз с ратным снаряжением находится от нас в двух днях пути, то что случится, коли на нас внезапно нападут вражеские полки? – полуповернулся в седле Василий, обращаясь к Тохтамышу. – Ведь мы почти что безоружны!

– В двух днях пути впереди идут дозоры, – небрежно пожал плечами правитель Орды. – Коли они заметят врага, нам достаточно просто остановиться. Обозы нас догонят, правое и левое крылья армии подтянутся к нам, воины получат броню и стрелы, и мы встретим подступившего врага отдохнувшими и во всеоружии!

– Но при этом мы опоздаем к следующей назначенной стоянке! – напомнил княжич.

– Когда случается битва, сие не является главной заботой, – рассмеялся Тохтамыш. – Но ты прав, порою нарушаются самые лучшие из планов. Однако же, как ты помнишь, без обоза моя армия все-таки не передвигается. У нас всегда есть припасы на две-три недели. А там… Либо ты победил, и все остальное уже не так важно, ибо армию можно распускать для изгона[8], либо…

Здесь правитель Орды запнулся и своей мысли не завершил.

– Я полагаю, стоянки удается готовить заранее токмо на своей земле? После перехода вражеских рубежей сие уже не получится? – поинтересовался Василий.

– Ну почему же? – не согласился Тохтамыш. – Не везде подданные так уж любят своих правителей, чтобы отказываться от хорошего прибытка, не везде местные жители догадываются, зачем чужеземцы платят им за убережение их же пастбищ от потравы. Во многих местах полки просто встречаются на переходах с заранее высланными к нужным переправам или городам торговцами, как бы случайно везущими товары, пригодные для армейской стоянки. Орда собирает многотысячные армии уже не первый век, и мы умеем водить их в дальние пределы. Если начать подготовку к походу за полгода, а лучше за год до войны, то несложно довести даже двадцатитысячную армию хоть от волжского Булгара и до самого Танжера!

– У тебя умелые воеводы, великий царь… – склонил голову перед ордынским правителем московский заложник.

Василий Дмитриевич впервые начал ощущать все могущество державы, раскинувшейся к югу от московской Руси. Державы, собирающей для походов тысячи нукеров с такой же легкостью, с какой русские князья собирали сотни, и главное – умело этими тысячами управляющей. Ведь московская дружина всегда просто и бесхитростно шла лесными трактами вслед за великим князем! Ела то, что везла с собой, и сражалась там, где сталкивалась с врагом. На чем вся боярская ратная наука и заканчивалась.

И от сего тоскливого понимания настроение будущего правителя русской державы как-то сразу ухудшилось. Небо стало казаться выцветшим, трава мертвой, земля каменной, а лошадь – совсем даже не ходкой и непослушной…

13 сентября 1385 года

Приморская степь в одном переходе к югу от Терека

Однообразное походное движение царского отряда прервалось около полудня появлением запыхавшегося гонца – без шапки, одетого в изрезанный до состояния лохмотьев бурый халат, без щита и копья, однако опоясанного добротной саблей с обмотанной кожаным ремешком рукоятью. Серый низкорослый скакун татарина хрипло дышал, готовый упасть на землю, а его шкуру покрывали крупные хлопья розовой пены.

Скатившись с седла, нукер упал на колени, ткнулся лбом в сухую гулкую землю:

– Передовые дозоры столкнулись с черкесами, государь! – выдохнул он.

– Столкнулись или сразились? – натянув поводья, уточнил Тохтамыш.

– Во славу твоего имени отдали свои животы многие храбрые воины, государь! Но мы не смогли взять пленника для допроса, государь! Мы виноваты, великий царь, смилуйся над нами!

– Я вижу, ты тоже дрался и пролил свою кровь. – Тохтамыш расстегнул поясную сумку, достал сверкающую золотом монету и бросил гонцу: – Вот, купи себе новую броню вместо испорченной. Пусть твоя будущая храбрость искупит случившуюся неудачу. Ты можешь отдохнуть.

– Благодарю, великий царь. – Сцапав награду, нукер снова ткнулся лбом в землю, а Тохтамыш тронул пятками коня, переводя его на широкий походный шаг.

К нему приблизился престарелый воевода Нур-Берды: седовласый, с белой же окладистой курчавой бородкой на морщинистом выцветшем лице. Одевался воин на русский манер: парчовая ферязь поверх атласной рубахи вместо халата, полотняная округлая шапочка с собольим хвостом на боку и лайковые сапоги вместо войлочных. По слухам, воевода происходил откуда-то из Булгарского улуса и вполне мог оказаться кем-то из московских переселенцев.