Тохтамыш, сидевший, поджав ноги, на ковре, молча перевел взгляд на другого татарина, могучего телом, особенно в области живота, непривычно желтолицего и с узкими раскосыми глазами. Тот кашлянул, пожал плечами:

– Выставить вперед малый отряд, остальные спрятать. Когда черкесы в сечу ввяжутся, главные силы в обхват пустить и пути отхода им отрезать!

– А то им неведомо, какова наша армия размером! – тут же возразил Нур-Берды. – Засадный полк – сия уловка всем давно известная, и черкесы ее будут ждать.

– Ты токмо ругаешь всех, мурза, а сам ничего не предлагаешь! – обиделся узкоглазый толстяк и обеими руками с силой дернул себя за ворот халата.

– Широким охватом надобно идти, – мрачно поведал седовласый Нур-Берды. – Не дожидаясь сечи, отправить на рассвете двадцать сотен степью по большой дуге и к вечеру за спину черкесам зайти, пути отхода накрепко заступив!

– А то у них дозоров в степи нет! – чуть ли не радостно подхватил желтолицый толстяк. – Заметят черкесы охватный отряд, развернутся да всей силой на него и обрушатся! А поскольку число воинов там выйдет равным, то удержать ворога нашим нукерам не получится. Крови прольется много, сотни татар голов и животов лишатся, ан черкесы все едино уйдут, и их придется ловить да искать по всем концам света! Посему коли уж охватывать, то здесь, на месте! Здесь мы завсегда своим отрядам, в беду попавшим, помощь оказать сможем!

– Надобно просто в лоб ударить да изрубить! – неожиданно вмешался в спор юный Джелал ад-Дин, тоже переодевшийся в поддоспешник, и тоже в войлочный, однако с вышивкой по подолу. – Атаковать и бить, покуда все черкесы не кончатся! А побегут – так гнать и рубить!

Воеводы примолкли – спорить с сыном царя и наследником престола никто не рискнул.

Тохтамыш негромко хмыкнул, огладил ладонями лицо и негромко сказал:

– Однако сие есть самое разумное за весь вечер предложение. Ударить в лоб и стоптать! Правда, и в нем имеется сильный недостаток, Джелал. Коли атаковать ворога в лоб, то потери твои выйдут никак не меньшими, нежели потери чужака. А главное искусство войны состоит в том, чтобы уничтожить армию врага, сохранив свою. Нукеры, каковым придется полечь в этой сече, мне надобны в Персии. Каждый меч и каждое копье!

– Да, отец, – склонил голову Джелал ад-Дин.

– Да, государь! Да, великий царь! – подхватили его слова остальные воеводы.

– Скажи мне, старый воин, – вскинув руку, указал пальцем себе за спину Тохтамыш. – Если бы у тебя был малый отряд супротив большой армии, как бы ты сражался за свою победу?

Василий невольно поежился: «малый отряд» в понимании ордынцев был размером с полностью исполченное войско Московского княжества, считая сюда и ближних союзников.

– Я? – Воевода задумчиво потер пальцем кончик носа. – Вестимо, я бы всей силой ударил в сторону вражеской ставки. Коли зверю голову отсечь, то от тела прочего опасности нет, как бы сильно и когтисто оно ни было. Коли повезет, может и получиться.

– А ты, бек Чалтан?

– Премудрый Нур-Берды глаголет истину.

– Ты, мурза Аластай?

– Истинно так, государь, – развел руками странный толстяк. – Надобно бить в голову.

– Вестимо, черкесы захотят того же самого, – огладил подбородок Тохтамыш. – Потребно им в сей задумке помочь. Завтра на рассвете мы выстроим всю армию, не оставляя засадных полков, по плану бека Чалтана, в очень длинную, но тонкую ленту. Для окружения общим наступлением. Пусть черкесы увидят, что прорвать наш строй не составит большого труда. Ты, мой славный Нур-Берды, выбери в полках три сотни самых лучших лучников и поставь их пешими между ставкой и строем конницы. Черкесы их за всадниками не разглядят. И позаботься, чтобы колчаны сих лучников были полны, как никогда! Посмотрим, насколько хорошо черкесы умеют сражаться с ливнем стрел. На этом все, воеводы! Поезжайте к своим сотням, готовьте их к сече. С рассветом выстраивайтесь к битве!

Воеводы, склонившись перед повелителем, все дружно направились к входному пологу – Василий поспешно метнулся в сторону, к стене, пропустил татар мимо себя.

– О, княжич! Ты здесь, дружище! – Джелал подошел к московскому заложнику, крепко его обнял: – Ну что, брат, завтра деремся?

Нездоровый смешок, каковым сопровождались эти слова, подсказал княжичу, что его друг тоже очень сильно волнуется.

* * *

Холопов в царскую юрту, понятное дело, не пускали. Но едва поутру Василий вышел за полог, как дядьки тут же его поймали, отвели в сторону, натянули через голову юшман, застегнули крючки на плече, затем насадили поверх войлочной тафьи туго сидящий остроконечный шлем, расправили бармицу, затянули ремни под подбородком.

– Вот, личину в сумку кладу, – показал маску с прорезями для глаз Копуша. – Перед самой схваткой ее надевай. У наносника крепеж.

– Я помню…

– Щит вот с золотым львом на червленом поле, – показал выточенную из легкого тополиного теса «капельку» Пестун. – Ремни я проверил, прочные, сшито на совесть.

– Хорошо…

– В сечу не рвись, тебе в татарских распрях искать нечего. Себя, главное, блюди. Ну, и мы рядышком будем, коли что…

Однако быть с Василием рядом у дядек не получилось. В знатную свиту, что стояла под прикрытием разделенных на два полка телохранителей, худородных русских воинов не пустили – холопам пришлось остаться в стороне, позади ставки. Даже не в войске – а среди простых обозников, пришедших посмотреть на редкостное кровавое зрелище с ножами, да кнутами, и мешками заплечными. Драться возничие, коноводы да слуги не собирались – но вот пограбить после сражения были отнюдь не против.

Армия уже выстроилась поперек степи, когда царь Тохтамыш вышел из своей юрты, поднялся в седло вороного жеребца и в окружении ближайших советников, сыновей и самых близких слуг поскакал к замершим в строю нукерам. Сверкающие золотом и серебром доспехи, алые и желтые плащи, шелковые халаты, высокие бунчуки как государя, так и старших воевод… Даже самый глупый прохожий на много верст окрест обязательно заметил бы блеск невероятной роскоши и догадался, что на ратное поле выехала не просто еще одна ратная полусотня – а знатнейший из знатных властителей ойкумены!

– Мы слишком близко! – встревожился седовласый Нур-Берды, когда до линии ордынских всадников осталось всего лишь три сотни саженей.

– Черкесы должны видеть цель и верить в ее достижимость, – спокойно ответил Тохтамыш.

– Они заподозрят ловушку!

– Не заподозрят. У меня ведь впятеро больше войск! Я имею право на беспечность.

Ордынский царь натянул поводья только возле самых лучников, в двух сотнях саженей от передовых нукеров, и закрутил головой:

– Где мой щит? Я хочу, чтобы он был на луке седла! Мало ли, удача отвернется и дарует врагам шанс скрестить со мной клинки?

Василий от этих слов еще крепче взялся за рукоять своей «капельки», сдвинул ее вперед, прикрывая опускающимся вниз кончиком левую ногу.