— Уверен, что она не пришла с кем-то другим, — сказал Уоллес. — Она не знала, что будет маскарад. Ей пришлось позаимствовать маску у персонала.

— Она говорила что-то насчет того, что ей нравятся подобные представления и хотелось бы посмотреть вблизи, — вставил Рэндольф. — Честно говоря, я не особо прислушивался. Просто пытался быть вежливым.

— Ее придется допросить, — заметила мисс Пентикост. — Как и многих других. Но сначала мне бы хотелось посетить дом и увидеть комнату собственными глазами.

— Так вы возьметесь за расследование? — спросил Уоллес.

Она кивнула. Уоллес явно испытал облегчение. Выражения лиц Ребекки и Рэндольфа не изменились.

— И вы сохраните все в тайне? Не хотелось бы, чтобы еще какие-нибудь малоприятные подробности стали достоянием широкой публики.

— Я буду молчать, пока это не противоречит закону, мистер Уоллес. Однако малоприятные подробности, как вы их называете, все равно наверняка всплывут и станут известны прессе. Так всегда бывает.

Уоллес понурил плечи.

— Будем надеяться, что, когда это случится, компания уже обретет более твердую почву под ногами. А теперь что касается вашего гонорара.

Мисс Пентикост назвала сумму, от которой все трое нервно моргнули.

— Вы со всех столько дерете? — гневно спросил Рэндольф.

— Конечно нет, мистер Коллинз. И вы не обязаны платить. Я беру, сколько считаю разумным за конкретное дело и для конкретного клиента. Кстати, о клиенте. На кого я работаю? На семью Коллинз или «Сталелитейную компанию Коллинза»?

— Ни то ни другое, — заявил Уоллес. — Название компании не должно фигурировать.

Он потянулся к стоящему у ног портфелю, вытащил три пачки купюр в банковской ленте и осторожно положил их на стол мисс Пентикост.

— Это мои личные деньги, мисс Пентикост. Если вам необходимо имя, воспользуйтесь моим. Я выступаю как крестный отец близнецов и друг семьи, но не как исполнительный директор «Сталелитейной компании Коллинза».

Лишь проступивший на его лбу холодный пот выдавал, что сейчас Уоллес, вероятно, выложил на стол свое годовое жалованье.

— Это существенная сумма для частного лица, мистер Уоллес.

— Я почти всю свою сознательную жизнь был другом семьи Коллинз, — ответил он, выпрямившись. — Ал был моим лучшим другом. Абигейл — мать моих крестников.

Мисс Пентикост удовлетворенно кивнула и встала, лишь слегка покачнувшись.

— Уилл, собери, пожалуйста, всю необходимую информацию и назначь визит в резиденцию Коллинзов, лучше всего на завтрашнее утро, если это удобно.

Отдав распоряжения, она пожала руки клиентам, пожелала им хорошего дня и вышла из кабинета.

Как и было велено, я собрала все телефонные номера и расписания и договорилась о визите к Коллинзам в десять на следующее утро. Потом подала им пальто и шляпы и распрощалась. Ребекка слегка задержалась в дверях.

— Странный она человек.

— Наверное, — согласилась я. — Я не считаю себя человеком, способным разглядеть странности других.

Она вежливо улыбнулась.

— Она так хороша, как о ней говорят? — спросила Ребекка.

— Еще лучше, — ответила я с серьезным лицом. — Но ведь вы вроде бы считаете, что это сделал призрак.

— Я сказала, что так считают люди.

Я решила выстрелить вслепую.

— А если бы вам пришлось кого-нибудь обвинить, на кого бы вы подумали?

Она уже открыла рот для ответа, но потом покосилась на тротуар, где ждали брат и крестный. Закрыла рот, покачала головой и ушла, так и не попрощавшись.

Проводив Коллинзов, я убрала деньги в сейф, сделанный на заказ и спрятанный под половицами под моим столом. Потом поднялась на третий этаж и обнаружила босса сидящей по-турецки в центре египетского ковра, прислонившись спиной к креслу. Рядом с ней на полу стояли две коробки, а вокруг были разбросаны вырезки. В каждой было подчеркнуто имя Ариэль Белестрад.

— Популярная дама, — прокомментировала я. — Вы, конечно же, не желаете рассказать мне, почему так заинтересовались прославленной гадалкой?

— Я интересуюсь многими людьми. Ты заметила что-нибудь особенное в наших клиентах и их рассказе?

Когда нужно было сменить тему, мисс Пентикост любила делать резкий поворот влево. Но если она не желала о чем-то говорить, то я никакими усилиями не сумела бы ее заставить.

— Я многое взяла на заметку, — ответила я. — Вам в хронологическом порядке или в порядке важности?

Она нетерпеливо дернула пальцем.

— Близнецы друг друга не любят, — начала я. — Хотелось бы мне знать причину. Обычное соперничество между братом и сестрой или это с недавних пор? Ребекка определенно что-то скрывает. Не знаю, от нас или от тех двоих.

— Согласна, — сказала она, копаясь в вырезках.

— Теперь об Уоллесе. Он неплохо играет роль возмущенного крестного. «Ах, эта шарлатанка! Конечно, среди нанятого персонала был какой-то псих!»

Я театрально прижала руку к груди.

Мисс Пентикост бросила на меня взгляд, которому позавидовала бы любая натерпевшаяся насмешек тетушка-приживалка.

— Но он весьма скрытный, — продолжила я. — Уж не знаю, как он обработал гостей, чтобы они молчали. А может, подкупил и репортеров. Или даже издателей. А для этого понадобилась бы как минимум четырехзначная сумма, и плюс к ней немалый опыт в таких делах и деликатность. Поэтому, как я подозреваю, ему это не впервой.

Интересно, достаточно ли Уоллес скользкий тип, чтобы совершить убийство, а потом попытаться взбаламутить воду, наняв мисс Пентикост? К нам не единожды обращались люди, на которых под конец надевали наручники.

— А кроме того, вы заметили его горе по поводу кончины миссис Коллинз?

— Я заметила, что он не особо горюет.

— То-то и оно, — сказала я. — И что, по-вашему, это говорит об Абигейл Коллинз?

— Я думаю, это говорит о том, что у нас недостаточно информации, — объявила мисс Пентикост, скользнув взглядом по статье о попечителе музея, в чьей истории Ариэль Белестрад сыграла ведущую роль. — Ты же помнишь профессора Уотерхаус?

— Конечно.

Примерно год назад мы посвятили вечер ее лекции. Антрополог, профессор университета. Она читала лекцию о том, почему в современной культуре все еще есть место суевериям. Довольно скучная тема, но лекция оказалась такой занимательной, что я даже не заснула. А еще я смутно припоминаю статью на третьей странице «Таймс» о ее драке с толпой поклонников Отца Божьего[4] в Гарлеме. Когда у паствы пытаются отнять их бога, драка уж точно неизбежна. Даже если этот бог — отъявленный мошенник.