– Нет, спасибо, я загляну тут в магазины.

– Ну, как угодно даме. Спасибо вам, Злата, вы удивительная.

И с этими словами он ушел.

А Злата не пошла в магазин. Ей просто хотелось остаться одной и собраться с мыслями. Она задумчиво пила уже остывший кофе. От встречи осталось на редкость приятное послевкусие. Надо же какой… Ни капли наглости, а ведь я ему явно нравлюсь, а может даже он влюбился в меня… Она достала из сумки зеркальце, взглянула на себя. Как все-таки женщине нужно мужское внимание. Хотя Дениса никак не назовешь невнимательным мужем. Но мы женаты уже семь лет, что-то, вероятно, притупилось уже. И потом, он нуждается во мне, а Егор… Он как тот кот, гуляет сам по себе. А может, уже нагулялся? Да, но я-то замужняя женщина! И бросать мужа не собираюсь. И изменять ему у меня нет ни малейших оснований. Она прислушалась к себе. Да и желания такого нет. Однако сознавать, что есть на свете человек, к которому можно обратиться в трудную минуту, очень важно, и вдруг возникло неприятное ощущение, что эти трудные минуты не заставят себя ждать. Да ну, ерунда! Нельзя себя на это настраивать. У меня сейчас все прекрасно, вот и буду радоваться.

Васька вдруг спросила:

– Златочка, а ты не забыла, что хотела меня подстричь?

– Ох, и вправду забыла! Извини, Вася! Я сейчас же позвоню Магде и договорюсь.

– И еще… если можно, не надо говорить… Григорию Романовичу, что мы едем в Испанию. Пожалуйста!

– Хорошо. Не скажу. Но Дениса ты предупредила?

– Нет. Мне неудобно.

– Хочешь, чтобы я его предупредила?

– Да, Златочка, пожалуйста!

– Хорошо, сделаю.

– Ты такая…

– Какая? – улыбнулась Злата.

– Понимающая. Меня никто никогда не понимал так, как ты.

– Да ладно…

– Я знаю, нельзя так говорить… Но мне у вас по-настоящему хорошо. Я даже не думала, что так бывает…

И Василиса ткнулась носом Злате в плечо.

У Златы сжалось сердце. Василиса почти никогда не говорила о матери. Она ласково потрепала девочку по волосам.

– Ну-ну, все плохое уже в прошлом. А у тебя в Воронеже подружек не осталось? Или мальчика?

– Нет, не осталось, – вдруг жестко произнесла Василиса. – Я вообще не хочу вспоминать Воронеж.

– Не хочешь, не будем.

Вечером в спальне Злата сказала мужу:

– Дэн, если вдруг будешь общаться с Григорием Романовичем, не говори ему, что мы едем в Испанию, ладно?

– Васька попросила? – засмеялся Денис.

– Ну да.

– Поздно, я уже ему сказал.

– И что?

– А он испугался почище Васьки. Забормотал что-то, потом сказал, что будет страшно занят, одним словом, у папы с дочкой что-то не клеится. И он совершенно не горит желанием видеться с нею там.

– Как странно…

– Да что тут странного? У него уже возраст солидный, чувство вины его угнетает, а ему это не нравится, только и всего. Все вполне естественно.

– Ну не знаю, мне кажется, это как раз противоестественно.

– Теоретически – да, а вот практически… Сама видишь. И хорошо еще, что Васька тоже не хочет с ним как-то сближаться.

– Но она же ребенок!

– Она ребенок, а он старый греховодник, которому вовсе не хочется замаливать свои грехи.

– Похоже на то.

…. По зрелом размышлении Егор пришел к выводу, что влюбился. Надо же, как в кино. Девушка с зонтиком! Я ее запомнил, а она меня нет. И с ней так приятно говорить на любые темы! Ни капли жеманства… И как ей идет голубое платье. Но главное – она умная! Но не умничает, не цитирует каких-то заумных классиков… Да ерунда все это! Она просто очень, ну просто очень привлекательная женщина, красивая и желанная… Вот на такой бы я женился не раздумывая! С такой можно прожить всю жизнь, и не надоест. Я как в том анекдоте: «съесть-то он съест, да кто ж ему даст». Она замужем, видимо, любит мужа, вон как оскорбилась, когда я назвал его красавчиком… Ну и что? А я тоже, между прочим, не лыком шит! И бабы на меня здорово западают. Вот именно что бабы! А она не баба, моя Злата! Да не моя, не моя… Глупости, все равно все будет так, как предначертано, я в это верю. А счастливые браки разваливаются еще чаще, чем несчастливые. В счастливом браке легче рушатся иллюзии, их там до фига, иллюзий, мне ли, человеку с таким опытом, этого не знать. Вот она предана мужу, любит его, а он возьмет и сбляднет, так, между делом, не придавая этому факту никакого значения. И зря! В наше время так легко проколоться, вот захочет какая-нибудь девка отбить его: еще бы, красавчик – ах, простите, Злата, красавец-мужчина, – молодой, известный писатель… Лакомый кусочек! Сейчас можно послать жене какую-нибудь пикантную картинку – и готово дело! Ох, Егор, брось! Не надо рассчитывать на человеческую слабость и подлость. Как будет, так будет! Занимайся-ка ты своими делами, а то размечтался, идиот!

Злата повезла Василису в город, стричься.

– Златочка, ты предупредила Дениса? – спросила она в машине.

– Конечно, я же обещала.

– И как он отнесся?

– Совершенно спокойно. Он все понял.

– Спасибо тебе! – просияла девочка. – Скажи, у тебя что-то хорошее случилось?

– Ты о чем?

– Ты вчера приехала какая-то… другая…

– Другая?

– Да! Ты так улыбалась…

Господи, до чего приметливый ребенок!

– Да нет, ничего особенного, тебе показалось!

– Ладно, будем считать, что показалось! – пожала плечами Василиса.

– Так и вправду ничего не случилось!

Когда Василиса увидела себя в зеркале с новой прической, ее сердце наполнилось восторгом.

– Ох, Вася, да ты просто красотка! – воскликнула Злата. – Глаз не оторвать!

Василиса только счастливо улыбалась.

– Все мальчишки в школе будут твои! – сказала парикмахерша Магда.

– Больно нужно! – фыркнула Василиса.

А Злата с Магдой понимающе переглянулись и засмеялись.

– Спасибо, Златочка!

Василиса благодарно сжала руку Златы.

– Да на здоровье! Ну, пойдем мороженого поедим?

– Давай!

Они сидели в кафе, ели мороженое, и вдруг Василиса сказала с задумчивым видом:

– Как все странно в жизни… Я много про это думала. Вот случилась беда, трагедия… погибла мама, единственный родной человек… Кажется, ужас… не пережить… страшно… И вдруг в один миг все меняется, вся твоя жизнь… И ты понимаешь… прошло еще мало времени… и даже это, наверное, неприлично, стыдно, но мне хорошо… легко… Понимаешь, мама… она, конечно, была родная… Но совсем не близкая, а ты… ты очень близкая… Только не думай, что я это из-за стрижки, или из-за шмоток… – у Василисы на глазах выступили слезы. – …Погоди, не говори ничего… главное, тебе до меня есть дело… А маме… ей не было дела…