На следующее утро перед ветхим домом, в котором она жила последние несколько лет, появилась вереница элегантных блестящих джипов. Мэгги, в толстовке, любимых потрепанных джинсах и ботинках, спустилась встретить их и передать вещи, которые посчитала необходимым взять с собой. Охранники с застывшими лицами проводили ее в машину. Она забралась на сиденье, боясь повредить его мягчайшую кожу.

Тут она обнаружила, что сидит в закрытом пространстве рядом с Резой, и это страшнее, чем любое повреждение, которое можно нанести этой мягкой коже.

Ее сердце опять принялось отчаянно стучать. Кровь неслась по венам с такой скоростью, что, несомненно, могла разорвать их. Мэгги вновь почувствовала что-то тягучее в животе, даже стало трудно усидеть на месте.

Реза сидел рядом с ней на просторном заднем сиденье, будто на троне. Он занимал слишком много свободного места и, казалось, претендовал на все пространство целиком. На нем был, как предположила Мэгги, королевский вариант стиля кэжуал: рубашка на пуговицах, которая казалась мягче, чем кожаное сиденье, белоснежная на его оливковой коже.

Он отложил бумаги, которые изучал, и посмотрел на Мэгги, когда она уселась рядом с ним.

Его пронзительный взгляд просканировал ее сверху донизу: от волос, собранных в неаккуратный хвостик, до потертых носков любимых ботинок.

Подбородок Мэгги вызывающе задрался. Но она, охваченная отчаянной паникой, поскольку момент затянулся, скорее бы умерла, чем позволила ему заметить, как ей страшно.

Вероятно, он передумает и изменит свой план. Взглянет на нее в холодном свете зимнего утра и поймет, что из нее ничего не выйдет, поскольку она была, есть и будет отверженной бродяжкой. В ней нет ни капли королевского, несмотря на результат анализа крови.

– Сегодня последний день, когда вы появляетесь на публике в таком наряде, – сказал он командным голосом. – И я вижу необходимость в том, чтобы убедить вас не одеваться подобным образом в домашней обстановке.

– Я американка и люблю джинсы.

– Вы не американка, – возразил Реза тем же холодным тоном, – и никогда не были американкой, несмотря на внешний вид. Вы на сто процентов санта-доминианка.

Он слегка стукнул по стеклу, отчего Мэгги вздрогнула. Но это просто оказался сигнал водителю, как она поняла спустя мгновение. Реза не планировал выбрасывать ее назад в прежнюю жизнь, да и Мэгги решила оставить все в прошлом.

Ее захлестнула мощная волна облегчения и радости.

– Санта-Домини ничего не значит для меня, – пробормотала Мэгги, надеясь лишь, что он не заметил ее реакцию, а если и заметил, то не понял. – Не более чем просто красивая сказка, как, впрочем, и вы.

Не следовало бы ей это говорить. Если бы только можно было забрать свои слова назад! Мэгги уставилась на свой старый оранжевый рюкзак и постаралась сделать вид, будто не ощущает его оценивающего взгляда и краски, заливающей ей лицо.

Но правда в том, что она почувствовала это телом. Да, она ощущала его.

– Я не возражаю против джинсов как таковых, – заявил он, когда джип покатился вниз по дороге. – Конечно, их можно носить, когда это уместно. Сейчас не восемнадцатый век. Я возражаю против дешевой ткани и плохо сидящей готовой одежды.

Она забыла, что старалась не смотреть в его сторону, и недоуменно взглянула на него.

– Но…

Реза только поднял руку в своей обычной манере, будто держал невидимый скипетр.

– Если после того, как я подберу одежду, соответствующую вашему нынешнему жизненному статусу, вы по-прежнему захотите носить вещи, которые взяли с собой, мы вернемся к этому разговору.

Он не ожидал ответа, вернувшись к изучению своих бумаг, не тратя больше времени на разглядывание Мэгги. А до нее слишком поздно дошло, что он завершил беседу, не выслушав ее.

«Думаю, я смогу к этому привыкнуть, – сказала она себе. – Скорее всего, именно так и ведут себя короли».

Однако истина в том, что она не могла заставить себя задуматься о происходящем. Слишком уж погрузилась в мысли о том, что не испытывает ничего, покидая свой единственный дом. Мэгги знала каждую улицу, каждый холм и каждое дерево по дороге из города. Ее нашли на дороге 132 в Страффорде, благодаря чему она получила нынешнюю фамилию. Кроме того, она долго жила в доме приемных родителей, а подобные события и места должны были оставить свой след в ее душе.

Когда вереница машин доставила их на частный аэродром и остановилась рядом с самолетом, украшенным замысловатым гербом, Мэгги перестала беспокоиться о том, что не испытывает страха разлуки с прежней жизнью. Напротив, немного занервничала, поскольку никогда не летала на самолете.

– Вы в порядке? – спросил Реза, когда они стояли на аэродроме. – Как-то непривычно затихли.

– Вы меня плохо знаете, чтобы понимать, что для меня привычно, а что нет, – заметила Мэгги.

Его губы дрогнули.

– Ответьте на мой вопрос, пожалуйста.

Она задумалась, глядя на него. В безжалостное неприступное лицо. Она не привыкла к тому, чтобы ей уделяли так много внимания.

– Я чувствую себя прекрасно.

Она в самом деле никогда не чувствовала себя настолько хорошо, хотя и ожидала, что он возразит ей или одарит своим поистине королевским взглядом. А он вдруг вытянул руку и провел по ее волосам, завязанным в хвост. Время остановилось на секунду, и в этот момент на всем белом свете остались только они вдвоем.

Сердце забилось с бешеной скоростью. Мэгги испугалась, что Реза услышит этот звук.

Удар сердца, еще один.

Реза опустил руку и мягко дотронулся до ее поясницы, намекая на то, что она должна идти перед ним в направлении самолета.

Прошла целая вечность, пока восстановилось дыхание и утихла барабанная дробь пульса. Мэгги поднялась в самолет по железному трапу.

А в самолете возникли другие поводы для размышлений. Например, о том, что все здесь украшено золотом, а отделка из темного блестящего дерева. Пол устилают толстые мягкие ковры. Из помещения, напоминающего роскошную гостиную отеля, Мэгги проводили в комнату, похожую на спальню. В самолете!

– Прошу вас, позвоните, как только вам что-то понадобится, ваше высочество, – с улыбкой обратился к ней сопровождавший ее стюард. – Что бы вам ни понадобилось.

Едва он ушел, она наконец поняла, что произошло. Стюард произнес «ваше высочество», имея в виду Мэгги.

Она закрыла дверь своей комнаты и присела на широкую мягкую кровать. Так ей пришлось немного посидеть, пока дыхание не восстановилось, а голова не перестала кружиться.

«Это то, что ты хотела», – сказала она себе, стараясь дышать ровно, потом пробежала ладонями вверх и вниз по бедрам. Прикосновение к старым джинсам еще больше разволновало ее. Будто эти джинсы могли вернуть назад, если она не будет осторожной. Мэгги пообещала себе сжечь их при первой возможности.