Евгений нахмурился. Он не собирался спускать мальчишке оскорбительный тон! Ярость подхватила его и обрушилась, как волна, на собственный дом. На Ундюгерь, потому что допустила это.

Евгений помнил, как пришёл к матери и попытался закрыться в комнате, чтобы собраться с мыслями. Ему не позволили. Мама рыдала и возмущалась, оскорбляя Ундюгерь, выражая к ней злую ненависть. Евгению казалось, что он оказался в аду, до того была неожиданная реакция родных. Ведь до этого он даже не подозревал, как они её не любят. В голове не укладывалось, не было слов. И он молчал. Позволял им впервые вести себя так буйно, а они старались изо всех сил, мама, Аня и Марат Прогалинский. Наконец Евгений не выдержал и спросил:

– Что случилось? Почему вы ругаете мою жену? Что она вам сделала?

Повисла пауза, во время которой Марат поспешил скрыться, а Аня ушла менять подгузник ребёнку. Мама расплакалась, и пришлось ждать, пока она успокоится. Евгений ждал, но у него уже сосало под ложечкой. Он хотел быть серьёзным, спокойным. Но выглядел так, будто попал под бурлящий ливень, оставаясь со своим мрачным одиночеством в тесной компании. Мама словно существо из другого мира. И он сам когда-то жил в том мире, и они понимали друг друга с полувзгляда, стояли друг за друга горой. Но теперь он в другом пространстве, где существуют его жена и сын, его любовь и семейное благополучие. Отчего у него было предчувствие, что мама не уменьшит пропасть, а сделает ещё непреодолимее.

– Я всё знаю! И это ужасно!

Его затошнило, и он хотел уйти на улицу под предлогом покурить, но она вцепилась в рукав его свитера и возбуждённо зашептала о том, что так жить нельзя. Надо всё прекратить, подать на развод и на раздел имущества. Надо собрать документы и показания соседей, что именно он, Евгений, привёл старую квартиру в прекрасное состояние. Надо забрать телевизор, холодильник и стиральную машину, потому что техника хорошая и новая. Но Евгения не волновали вещи, его волновало другое.

– Что ты знаешь? И откуда можешь знать?

– Об этом весь город говорит.

– Весь город? – не поверил он. И не понимал до конца, что она имеет в виду.– Но откуда?

– Жена твоя рассказала, откуда ещё?!

– Что рассказала?

– Что сынка родила не от тебя!

Мужчина промолчал. В голову ударило горячей волной, в глазах потемнело. Слишком личное. Незаметно погрузился в размышления о том, как прекрасна и неповторима жизнь, но он будто оказался в клетке и не может выбраться. То богатство радости, благословенное счастье от семьи сменилось жестоким страданием. Всё-таки он правильно предполагал! Антону донесли, что его отец другой мужчина. Евгений выглядел полным идиотом в его глазах. Он надеялся, что тайна так и останется тайной. И сейчас искренне не понимал, как жене пришло в голову откровенничать. Почему спустя шестнадцать лет? И с кем? Со всем городом?

– А кому она рассказала? Кому-то в библиотеке?

И тут выступила вперёд Аня, показавшись на пороге комнаты, трясясь от гордого нетерпения, что знает шокирующую правду. Её просто распирало от желания поделиться.

– Она мне рассказала!

– Когда?

– На днях. Мы прогуливались в парке, пили кофе. Поговорили по душам.

– Я тебе не верю! Какое ещё кофе? Ты его в жизни не пила! – сразу же отбросил он её слова и отмахнулся.

Сестра не выдержала тяжёлого взгляда старшего брата, вспыхнула и скрылась на кухне под предлогом, что нужно кормить ребёнка. А мама осталась и продолжила трудный разговор, причитая и размазывая горькие злые слёзы по щекам.

– Верь – не верь, но это так, сынок!

Евгений был потрясён. Какое-то наваждение. Ундюгерь откровенничала с Анькой? Да она всегда её презирала, за глаза называла шакалом Табаки! И тут серьёзный разговор! Подруг у Ундюгерь достаточно, есть с кем поговорить, если нужно. Но Анька! Мир точно сошёл с ума. Не верить матери нельзя. Она не может лгать! Не может лгать в глаза собственному сыну. В это Евгений свято верил.

А мама продолжала причитать. Она сразу же всем рассказала, потому что нельзя терпеть этот вероломный обман!

– Кому всем? – подавленно спросил он, постепенно осознавая масштаб бедствия.

– Только близким, только семье.

Он не смел спросить подробности. Его колотило, глаза щипало и ужасно хотелось растереть их в кровь. Понимал только одно, тайна рождения Антона уже не тайна, а достояние всего города. Сплетня. А Евгения считают рогоносцем, ведь ребёнок не его. Он пытался выдать его за своего, но не смог. Кто он после этого? Посмешище всего города!

Подлые мысли перебивались отчаянием. Да какая разница? Никому нет дела до беременности Ундюгерь. Никто не помнит её беременной. Кто-то раскрыл тайну и постарался рассказать об этом всем. Но кому это интересно, кроме мамы или Аньки? Кто ещё не любит Ундюгерь?

Никому нет дела! Никому нет дела! Подлость исходит от близких. Они могут сотворить зло без конкретной цели, лишь для сенсации и утверждения собственной личности: смотрите, они совершенно ничего не понимают в жизни!

Когда-то он предсказывал себе счастье, потому встретил прекрасную женщину, которая родила ему сына. Вероятно, это означало, что он поторопился делать выводы. С течением времени жизненный опыт должен был научить его скромности, чтобы больше не осмеливался заглядывать в будущее и видеть там счастье. Но ведь Евгений всегда боялся чужих людей. Призрачного любовника своей жены, который сделал ей ребёнка. Вдруг появится и станет предъявлять права на сына? Каких-то соседей, сослуживцев, друзей и подруг… Но судьба превзошла его ожидания. Удар последовал, откуда и не ждали. От родной матери и сестры. И ведь так уверены в своей правоте! Не допускают другого мнения, для них картина ясна. Но ведь они совсем не принимали участия в жизни Евгения и Ундюгерь. Имеют ли право вмешиваться и что-то утверждать?

– А Антону ты рассказала?

Мама замешкалась, на сморщенном лице отразилось смятение. Он не удивился, ему стало по-настоящему плохо. Высказывать простую истину не собирался. Характер матери определился для него давно, когда ещё был жив отец. Это она сказала! Она или Анька!

– Он большой уже, Жень. Ему тоже надо знать!

– Зачем? Что ты придумала?

– Как зачем? Чтобы понять, откуда корни. Человек, как дерево. Он обязан знать свою родословную.

– Я – его родословная.

– Женечка, это не так, сынок! Тем более говорят… говорят… люди видели. Люди знают! Он же жестокий! Вон что в школе устроил! Спланировал драку, а сам сухим из воды вышел. Говорят, стоял и радовался, как другому мальчишке ногами по лицу били. Разве это