– Нет.

– Ты реально спятил!

Евгений подавил вздох раздражения. Он не хочет говорить о сестре. Думал о собственном сыне. Голова разрывалась от вопросов, которые оставались без ответов. Нужно сменить тему, поговорить о том, что действительно волновало и не давало покоя.

– А я думал, что вы приедете на поминки. Сорок дней было.

Повисла неловкая пауза. Лицо Яна покрылось красными пятнами, губы плотно сжались. Он возмущён, сразу видно. Но отвечать нужно, и Ян сделал это, собравшись с мыслями спустя несколько минут, сухим колючим голосом:

– Прости, мы не смогли. Но, кажется, и поминки не собирали.

– Разве? Не может быть.

– Мама говорила, что не собирали.

– Она могла не знать.

– Мама всегда всё знает.

– Она не общается с моей женой, поэтому не может знать точно.

– А ты сам-то был?

– Тоже не смог. Не люблю я это. Тяжело, – буркнул Евгений, прячась за сигаретным дымом.

– Денег дал?

– Она не просила.

– Говорят, что она больна.

– Я не знаю. Кто говорит?

– Мама что-то говорила. Ей кто-то рассказал? Не помню, если честно.

– Поэтому и поминки не собирала.

– Возможно. Постарайся забыть. Теперь всё будет хорошо.

– Что забыть?

– Всё, что с тобой случилось. Всё забудь. Нет смысла думать об этом.

Разговор посторонних людей. Сухие вопросы, короткие ответы. Никому нет дела до чувств друг друга. Евгений усмехнулся, покачал головой. Ян улыбался. Он прекрасно видел, каких трудов стоило старшему брату соблюдать по отношению к нему правила приличия. Холодное лицемерие воздействовало на Евгения, как яд кобры. Он не мог продолжать. А поговорить хотелось, слова резали горло. Но что сказать? Он пил и пропустил день поминок, который слился в общую чёрную зловонную массу остальных дней. Весь ответ. Но почему Ундюгерь не стала поминать сына и собирать друзей? Или поминала, но очень скрытно? Собрала подружек и коллег из библиотеки? Или неужели и правда заболела? Евгений не мог поверить. Ундюгерь никогда ничем серьёзным не болела, кроме простуды. Ходила в бассейн и каталась зимой на лыжах, любила походы и бег на длинные дистанции. Он задумался.

А Ян уже снова заговорил о сестре:

– Анюта хорошо себя чувствует, но я боюсь, как бы не повторился прошлый кошмар.

– С чего бы ему повториться?

Каждый пытается говорить о том, что ему интересно и близко. Ян искренне переживает за сестру. Думает, что она мученица, ангел во плоти, больна серьёзной болезнью. Но вся болезнь – недостаток серого вещества в голове. Евгений бы не удивился ещё одному инсульту. Сестра по-прежнему любит выпить и мужчин. В её жизни ничего не изменилось даже с рождением Андрея. Да и для чего нужен Андрей? Для получения алиментов и прочих выплат, которые полагаются одинокой матери. Циничные мысли яростно царапали Евгения, но он не останавливал их, был согласен. Чего уж тут! Но Ян гнул своё:

– У неё хрупкое здоровье.

– Зато пьёт, как лошадь! Постоянные вечеринки и праздники! – не выдержал он.

Разозлился от того, что брат не поддержал разговор, который был ему интересен. Про Ундюгерь и смерть Антона. Яну наплевать на переживания Евгения.

– Прекрати! Это недостойно, так говорить о родной сестре. Козёл ты после этого!

Евгений щурился на едкий дым, пить расхотелось. Ещё не хватало разругаться с Яном и набить ему морду. Он не собирался раскрывать душу и говорить о своих проблемах, об одиночестве. Не хотел напоминать о том, что месяц назад потерял сына. Попытался, но ничего не вышло. Ян предлагает забыть и не вспоминать. Не вспоминать своего ребёнка! Не вспоминать свою жену! Мама пыталась подружиться с Антоном в раннем детстве, но Ундюгерь быстро прекратила это. Евгений попытался вспомнить. Они разговаривали на повышенных тонах. Ундюгерь просила маму не давать Антону мороженое из-за больного горла. Но мама дала три штуки. Конечно, Антон заболел. Это был первый раз? Или первым поводом для ссоры был майонез, от которого у Антона была аллергия и его совсем не давали. А мама дала. И мальчика положили в больницу с осложнением. Ундюгерь испугалась и заявила Евгению, что никогда больше не даст сына. Мама кричала и всё отрицала. Она обвиняла Ундюгерь и заявляла, что не обязана следить за её ребёнком, что Антон сам взял майонез из холодильника.

Словно сквозь туман он услышал голос брата. Мысли разлетелись, но кружили неподалеку. Евгений не верил, что мама специально так поступала с Антоном. Он просил Ундюгерь успокоиться. Просто непонимание. В жизни бывает. Но она не собиралась уступать. И мальчика к бабушке больше не водили.

– Жень, ты самый старший из нас и должен быть выше сплетен и склок, – возбуждённо продолжал Ян, осторожно трогая длинными пальцами горячую чашку. – Почему ты перестал общаться с нами? Почему забыл маму? А к Анюте вообще равнодушен!

Обвинения несправедливы, но Евгений не хотел отвечать, чтобы не выглядеть оправдывающимся. Злость к брату нарастала.

– Я не понимаю, как ты веришь тому, что говорят? Про нашу родную сестру! Не про кого-то там. Да, она родила прекрасного сына. Да, она не замужем. Ну и что? Кому до этого дело? Мы, её братья, просто обязаны быть рядом. Защищать! Стеной стоять!

– Так уезжай из Питера! Снимай здесь квартиру, как я. Будь рядом. Защищай. Будь стеной.

– Я не это хотел сказать! – ещё больше взвился Ян. – При чём тут Питер или не Питер?! Какая разница, где я живу? Я, в отличие от тебя, каждый день общаюсь с сестрой по телефону. Деньги присылаю, когда она просит, и даже тогда, когда не просит. Я чувствую, когда ей плохо, когда она одинока! У меня множество фотографий Андрюши! А у тебя есть хоть одна?

– Зачем мне?

– Вот видишь! Ребёнок-то в чём виноват, Жень? Он наш племянник, несмотря ни на что. И не важно, кто его отец! Главное, что Анюта его мать!

Евгений вспыхнул, по спине пробежала нервная горячая волна. Не важно, кто отец Андрея, вон оно как. Но отчего тогда важно, кто отец Антона? Почему все ненавидят Ундюгерь? И он сам её ненавидит! А фотографии, которыми так гордится Ян? Есть ли у него хоть одна, на которой изображён Антон? Евгений готов был поклясться, что нет! И у мамы тоже нет! И никогда не было.

– Да пошёл ты к чёрту! Учить пришёл?

– Нет, поговорить.

– Мать, что ли, прислала?

– Не то чтобы, – смутился Ян, хватаясь за коробку с чайными пакетиками и выбирая из нее один. – Просто переживает она. Ей хочется, чтоб мы, как раньше, все вместе были. Друг друга поддерживали. Это