— Гибок... — лепетала малышка, бегая по траве, а Гарольд ласково прижимал к себе Эдиту и счастливо улыбался.

Так в нежности, любви и государственных заботах незаметно пролетели десять трудных, но счастливых лет.

* * *

Наступила осень 1064 года. В.один из сентябрьских дней Гарольд в очередной раз посетил милый его сердцу дом. Повзрослевшая Айя выбежала ему навстречу. Она становилась всё более похожей на отца, такая же стройная и светловолосая, с гордо посаженной головкой, высоким лбом и чуть крупноватым носиком. Её голубые, прозрачные, словно аквамарин, глаза смотрели на мир спокойно и с достоинством. Большая внутренняя сила ощущалась в этом ребёнке.

— Как я соскучилась, батюшка, — прошептала девочка, прижимаясь к Гарольду.

— А я как соскучился, моё солнышко, — улыбнулся тот. — А где мама?

— Иду, иду, — послышалось сверху, и на ступенях лестницы появилась Эдита. Она почти не изменилась за эти годы — осталась такой же хрупкой и нежной.

Гарольд дождался, пока Эдита спустится вниз, мягко поцеловал её и, загадочно усмехаясь в усы, нетерпеливо потёр руки.

— Почему ты не поднимаешься?

— Ты знаешь, милая, у меня приятная новость. Король вдруг изъявил желание познакомиться с нашей дочерью!

Айя от неожиданности всплеснула руками. Эдита с улыбкой взглянула на неё и с гордостью произнесла:

— Вот как? Что ж, королю есть на что поглядеть.

— Я хочу отправиться немедля, — весело сказал Гарольд. — Надеюсь, ты поедешь с нами?

— Не думаю, что это будет уместно, — задумчиво произнесла Эдита.

— Ну вот, опять ты за старое, — нахмурился Гарольд. — Почему мы хоть раз не можем побывать в Лондоне вместе?

— Можем, милый, — мягко согласилась Эдита. — Но не теперь.

Она ласково провела ладонью по его чуть тронутым сединой волосам и тихо, но твёрдо добавила:

— Моё появление всё испортит.

Гарольд попытался уговорить её, но безуспешно. Он был крайне раздосадован её упорством, но делать нечего, в Лондон Гарольд и Айя отправились вдвоём. Девочка уже неплохо ездила верхом, ей оседлали спокойную лошадку, Рагнар подсадил в седло, и кавалькада двинулась в путь.

* * *

Стоял ясный тёплый день. Лёгкие облака плыли в поднебесье. Пахло свежескошенными травами и ещё чем-то неуловимо осенним. Дорога должна была занять не более трёх часов, и Гарольд намеревался провести её в приятной неспешной беседе. Поначалу всё складывалось именно так, он болтал с дочерью, шутил, Айя заливисто смеялась, сзади ухмылялся в усы верный Рагнар.

Но вдруг, словно вырвавшийся из клетки зверь, налетел сильный порывистый ветер. Он принёс с собой тёмные, набухшие тяжкой влагой тучи, которые быстро затянули всё небо. Заморосил дождь, подгоняемые им всадники пришпорили лошадей.

Местность, по которой они ехали, представляла собой голую каменистую пустошь, далеко впереди виднелся лес. Путники преодолели половину расстояния, отделявшего их от спасительных крон, как вдруг вокруг заклубились клочья тумана. Они становились всё гуще и быстро заполнили своей зыбкой массой окружающее пространство. Всадники целиком погрузились в эту мутную пелену, с трудом различая друг друга.

— Что будем делать, мой лорд? — Рагнар вытер покрытое каплями дождя лицо.

— Хорошо бы развести костёр.

— Хорошо бы, но хвороста тут не найти, — вздохнул оруженосец. — Надо постараться добраться до леса.

— Если мы его найдём в этой мгле, — проворчал Гарольд.

— Где-то неподалёку должно быть селение.

— Помню, — кивнул Гарольд. — Если б знать, в какой оно стороне.

Он снял плащ и укутал Айю.

— Ты не замёрзла, малышка?

— Нет пока, — улыбнулась дочь.

— Не испугалась?

— С вами мне никогда не бывает страшно.

— Хочешь сесть рядом со мной? — предложил отец. — Так мне будет спокойней.

— Хорошо, батюшка, — кивнула девочка.

Гарольд пересадил её на свою лошадь, прижал к груди и медленно двинулся вперёд.

— Доверимся судьбе, — сказал он телохранителям. — А она выведет нас к жилью.

Всадники проехали с полмили, но дождь усилился, и копыта лошадей стали скользить в жидком месиве.

— Вот ведь напасть, — бурчал Гарольд, стараясь рассмотреть спасительный лес.

Прошёл ещё час, и они добрались наконец до опушки. Хускерлы натаскали валежника, и вот из-под кучи не успевших намокнуть веток тонкой неуверенной струйкой повалил дым.

Гарольд уселся у костра, прижал к себе закутанную в плащ Айю и бодро произнёс:

— Ничего, переживём. Так ведь, моё солнышко?

— Так, батюшка, — пискнула девчушка, прячась от назойливых капель под плащ.

— Да уж перестал бы ты лить! — раздражённо проворчал Рагнар, подбрасывая в огонь новых веток. Он порылся в мешке, притороченном к седлу, и достал плоскую кожаную флягу.

— Согрейся, мой лорд.

Гарольд сделал два больших глотка, затем откинул край плаща, которым прикрывалась Айя, и ласково произнёс:

— Выпей немного, дитя моё. Это убережёт тебя от простуды.

Айя высунула нос из своего укрытия, неуверенно взяла в руки флягу и сделала маленький глоток. Она раскашлялась, но в следующее мгновение почувствовала, как приятное тепло стало растекаться по телу. Девочка поплотнее прижалась к отцу и вскоре уснула.

— Устала, малышка, — вздохнул Гарольд.

— Но ни разу не пожаловалась! — с уважением произнёс Рагнар. — Будь она мальчишкой, хороший бы вырос воин.

— Это так, — подтвердил граф, бережно обнимая дочь.

Часа через два дождь поутих, но плотный туман, казалось, не собирался рассеиваться.

— Заночуем тут, мой лорд? — спросил Рагнар.

— Нет, — покачал головой Гарольд. — С нами ребёнок. Надо искать жильё.

Проснувшаяся Айя попыталась было возразить, уверяя отца, что с ней ничего не случится. Провести ночь в лесу было заманчиво, она уже представляла, как будет рассказывать об этом приключении матери и Хильде. Но Гарольд подал команду, и вскоре кавалькада в свете факелов продолжила путь.

Сияла полная луна, и её трепетный свет помогал всадникам находить дорогу между деревьями. Вдруг конь Гарольда настороженно прянул ушами, послышалось какое-то движение в кустах, тянувшихся по правую руку. Гарольд взглянул туда и различил неясную тень, скрывшуюся за деревьями. Он вгляделся во тьму и увидел ещё несколько теней, двигавшихся меж деревьями.

— Рагнар!

— Вижу, мой лорд, — отозвался оруженосец. — Это волки! Если они нападут, в этой тьме от наших мечей будет мало проку.