Я едва смогла вывернуть шею, чтобы сделать вдох. И тут же натолкнулась взглядом на побледневшее лицо Орина.

– Придурок! – шипел лис. – Ее надо отсюда утащить! Если дракон не сможет сдержаться, то сначала убьет ее, а потом всех нас – за то, что позволили ему ее убить!

– Ты прав, лисий сын, – захрипел волк. – Я сейчас немного передвинусь, а ты хватай за плечи и тащи. У тебя секунда и все наши жизни!

Он начал приподниматься, но так, чтобы я оставалась закрытой со стороны Сата, Орин же, не дожидаясь, уже пытался меня поудобнее перехватить – судорожно, с явным ужасом и постоянно поглядывая вверх. Шум вокруг будто отдалялся – все пытались или уладить ситуацию, или унести подальше ноги. Кричала только Данна:

– Сиди, Сат, сиди! Сейчас ты остынешь – и она снова повторит. Спокойный разговор! Никаких женихов!

Я подумала, что она справляется – смогла уладить какую-то катастрофу. Но как раз когда Орин почти вытащил меня из-под волка, стены содрогнулись – это был голос Сата, но на такой громкости, что все стекла в здании отозвались:

– Не смейте трогать мое!

После этого Орина сдуло с места – вполне возможно, не собственным страхом, а самой волной этого ужасающего голоса. И Карин куда-то пропал. Я неловко повернулась, пытаясь встать. И на четвереньках, не оглядываясь, поспешила к ближайшей арке – уж что-что, а необходимость побега мне была понятна. Сзади мощной волной ревел сам воздух – и ничего человеческого в звуке я больше уловить не могла.

Проем начал обваливаться на моих глазах до того, как я его достигла. Пришлось обернуться в поисках другого спасения – и замереть на месте. Сата больше не было. Не было рядом с ним и Данны – она то ли отбежала вглубь столовой, то ли ее отнесло. На моих глазах за считанные секунды гигантское черное чудовище расправляло острозубые чешуйчатые крылья. Дракон в столовой колоссальных размеров просто не помещался – и он ломал стены, рогатой головой рушил потолок. Сверху на него летели кирпичи и штукатурка, но вряд ли он вообще замечал такие удары.

Парализованная зрелищем, я смогла сообразить и другое – мне уже не сбежать: если двинусь в сторону, то как раз там мгновение назад в пол вонзилось крыло. Данна снова заголосила, но уже издали:

– Отца! Срочно позовите ректора! Я не смогу его задержать! Он сейчас ее уничтожит, а потом тех, кто его не остановил – то есть всех!

Не знаю, слышал ли ее кто-нибудь, но и оттуда я ощутила ту же волну – скорее всего, драконица решила хотя бы попытаться и тоже принимала боевую форму. Желающих посмотреть на двух обращенных эйров вблизи не осталось.

Сат двинулся на меня, замораживая огромными черными глазами. В бок ему ударила струя огня, немного отвлекая. Он резко двинул шеей и тоже выпустил струю. Из-за дыма я даже не могла разглядеть, пострадала ли Данна. Но сама она ему была неинтересна, потому он снова воззрился на меня. Я в человеческом облике такой же столб пламени пережить не способна, потому сложила руки на груди в немой мольбе небесным духам о спасении.

Вот вам и меры предосторожности, дорогие преподаватели! Знала бы я сейчас, как обратиться в дракона, получила бы возможность хоть что-то противопоставить этому жуткому монстру. Правда, в том случае от здания академии уже и щепки бы не осталось. Хотя не факт, что останется сейчас…

– Сат, Сат… – приговаривала я. – Пожалуйста! Ты можешь меня слышать?

Слезы страха сами потекли по щекам, когда он разинул пасть, а грудь его расширилась – я знала, что последует за этим глубоким вдохом.

– Сат! Прошу, остановись… Про жениха я придумала… А Карин и Орин меня не хотели трогать – они хотели меня только спасти…

Дракон двинул голову ко мне, но замер в миллиметре от моего лица. Я, зажмурившись, чувствовала невыносимый жар на щеке. Пресвятые кикиморы, зачем природа вообще создала таких чудищ, для которых любая внешняя сила – пустой пшик? Им ведь нельзя жить среди обычных людей – им только по пещерам сокровища охранять!

Ожог на лице рос и доставлял невыносимую боль, хотя голова дракона меня все еще не касалась. Я чувствовала, что ресницы и бровь с одной стороны уже сгорели, но теперь начало чудиться, что и кожа со щеки сползает. Не в силах терпеть, я вскинула руку и коснулась раскаленной чешуи, словно собиралась отодвинуть от себя. Странно, но это помогало – Сат, повинуясь моему движению, чуть отпрянул. Трогать его голой рукой тоже было больно – все равно что раскаленные жернова гладить. И не сразу я сообразила, чем могу себе помочь. Прошептала заклинание, «одела» ладонь тоже в чешую – жар мгновенно перестал ощущаться так сильно. Превозмогая боль, я все еще пыталась прорваться к его разуму:

– Сат, остынь. Это ведь я! Странная и интересная. Если ты меня убьешь, то меня больше не будет. Сколько я всего учудила… а сколько еще могу учудить…

Возможно, слова все-таки достигли цели, или Сат смог взять себя в руки. Черная туша вдруг отшатнулась – я это видела только одним распахнувшимся глазом, второй так и не открылся, изувеченный ожогом. Дракон будто вытянулся вверх и начал сжиматься, постепенно светлея. Тело вновь становилось человеческим – обнаженным, небольшим в сравнении. Я не видела конца трансформации – без сил осела на пол и завыла от боли, ведь теперь могла себе это позволить.

Через полминуты вокруг начали раздаваться голоса, что подсказывало – жизнь все-таки продолжается, мой мир не потух и наводняется какими-то событиями. Из всех я сразу вычленила веселый голос ректора:

– Чего стоим? Тушите очаги, нам тут еще пожара не хватало! – он осмотрелся вокруг, наблюдая за тем, как на его глазах окончательно разваливается стойка, отделявшая поваров от студентов. – Ничего себе поужинали, скажу я вам. Ну, вы так и собираетесь трястись? Пострадавших в лазарет, Реокку – туда же. Кто-нибудь принесите одежду Сату, он скоро очнется. А за ущерб кто будет платить, дорогой племянничек? Данна, это ты свою часть столовой поломала? Вы сговорились, что ли, устроить всем выходные? Так чего же сразу всю академию не снесли? Я бы тогда на пенсию вышел…

Боль остановилась внезапно – стоило только лекарю мною заняться. Он приложил какую-то мазь – сразу огромной полужидкой лепешкой – и запечатал сверху заклинанием. Рука у меня болела не так сильно, но подлечили и ее. Кстати говоря, довольно быстро – я бы еще немного пострадала в лазарете. Но уже через пару часов могла разглядывать себя в зеркале – живую и невредимую, у меня только волосы с одной стороны сильно и некрасиво опалились, но такую беду сложно назвать бедой после того, чего я избежала.

И – вероятно, все мои неприятности заканчиваются одинаково – после поправки меня вызвали в кабинет ректора. Причем вызвали так, что сразу стало понятно – собираются ругать. Интересно, за что?

Ректорат и в столь позднее время оказался открыт, хотя, быть может, из-за происшествия. Всю академию на уши поставили, хотя я слышала разговоры в лазарете – чудом удалось избежать смертей, а уж легкие травмы поправимы. В кабинете уже сидел Сат. Одетый в новую форму и тоже без признаков недавней катастрофы. Я молча вошла и села на второй свободный стул.