картину к своему пышному бюсту, как будто это был сам Каввель, и тоже заплакала. Телохранители стыдливо отвернулись, делая вид, что их такое зрелище вообще не касается, а сами они случайно забрели в эту часть дворца.

— Он что, лишился уха? — пораженно ахнула Усино, рассмотрев портрет чуть лучше, но ей никто не ответил.

Наконец брыкающегося и обалдевшего от такого знака внимания Адинука выпустили из мертвой хватки владыки Мираса и поставили обратно на пол. Турон вернулся к трону и нажал на скрытую от посторонних глаз полость в подлокотнике. Где-то далеко раздался мелодичный перезвон колокольчика. Сразу же с тихим скрипом распахнулась боковая дверь слева от витража, и оттуда немедленно вышел почтенного вида гном в парике и с письменными принадлежностями.

— Отправьте вести капитанам, чтобы бросили все силы на поиски моего сына! — Турон уже вернулся в свое обычное состояние и даже посуровел чуть больше, чем был изначально. — Усино, радость моя, позаботься, пожалуйста, чтобы друзья нашего недостойного отпрыска ни в чем не нуждались. Его ждет праведный суд, а их винить не в чем.

С этими словами он махнул рукой, завершая аудиенцию.

* * *

Весьма услужливые гномы по распоряжению королевы проводили компаньонов в отведенные им покои, пожелали приятного отдыха и удалились. На столиках в обеих комнатах уже стояли серебряные блюда, накрытые крышками. Ароматы, доносящиеся из-под них, приятно щекотали ноздри, но напарники все равно решили сначала осмотреться.

Оба к по-королевски роскошному убранству отнеслись с одинаковым равнодушием: походная жизнь приучила к неприхотливости. Хотя Аггрх с почти детским восторгом воспринял огромную мраморную ванную, которая больше напоминала бассейн, а барду приглянулся шикарный письменный стол с большим набором гусиных перьев, чернильниц с содержимым разных цветов и оттенков и, самое главное, огромное количество чистых пергаментных свитков. Его собственные запасы иссякли еще в Бездне, и Адинук потирал руки в сладостном предвкушении.

— Нормально устроился? — спросил зашедший его проведать орк, рассматривая гобелены и такую же прочную дубовую мебель, как и в своей комнате.

Нагрудник зеленокожий с облегчением снял, но остался в серебристой кольчуге, которая из-за замечательных свойств материала совсем не натирала кожу. При этом в ней никогда не было жарко, а в ее непробиваемости воин успел убедиться.

— Неплохо. Заметь, папаня нашего рогача даже не подумал извиниться за то, что назвал меня зверушкой, — приветливо помахал визитеру Адинук.

Покои оказались смежными, так что в гости можно было зайти в любой момент. Похоже, эти апартаменты изначально предназначались для размещения супружеских пар, но компаньонам даже не пришло в голову, что на это можно пожаловаться.

— А что ты хотел от минотавра? — резонно заметил Аггрх. — Он тебя потискал, а это считай, что попросил прощения, усыновил и наградил одновременно.

— Ну, не зна-а-а-ю, — протянул бард, начав перебирать струны лютни, взятую для подбора музыки под уже написанные слова баллады. — Одного мы приручили. Второй уже вот даже со всякими «зверушками» начал общаться. Может, и с ним получится?

Вроде бы, ничего особенного не произошло, но уши Аггрха словно обожгло звуками музыкального инструмента.

— Можно ты при мне пока играть не будешь? — тихо попросил он, страдальчески скривившись.

— Что, все так же голова болит? — тут же убрал руки от струн бард.

Орк кивнул, зажмурил карие глаза и потер мясистыми пальцами шрам на шее, навсегда оставленный рабским ошейником.

— Голова, шея, душа… А ты откуда знаешь? — спохватился он. — Я никому не говорил!

— Хочу напомнить, что я сумасшедший, а не идиот, — улыбнулся во все тридцать зубов эльф. — Сложить два и два несложно. Ты постоянно хватаешься за голову, все время угрюмый, как помидор среди апельсинов, а сейчас вот просишь не играть при тебе.

Аггрх позволил себе кривоватую улыбку половиной рта, отчего торчащий наружу клык обнажился сильнее, делая и без того страшную шрамированную рожу жуткой. Эльфийская логика, конечно, попахивала не просто легкой тронутостью рассудка, а тяжелым безумием, но вывод-то оказался совершенно правильным.

— К боли я привык, так что это все мелочи, — произнес воин. — Я боюсь, что это как-то связано с тем злосчастным спором с Большим Лю.

— Значит, ты все-таки совершенно серьезно поспорил на души друзей с одним из верховных дьяволов? — искренне возмутился Адинук. — Ой, не то существо Михель обозвал отморозком, ой, не то.

Орк скривился и кивнул.

— И самое печальное в этом то, что спор мы, похоже, проиграли. Когда наш доблестный мракоборец с дуру отправил Антонио в небытие, моя бедная голова чуть не разорвалась. Я услышал голос Лю, и он был до омерзения радостным.

— Ну, ты не забывай, что Антонио превратился чуть ли не в воплощение тьмы, так что Михеля винить сложно, — в нехарактерной для себя вдумчивой манере произнес Адинук.

Аггрх покачал головой.

— Он даже в этом состоянии оставался нам другом, а Михель… — орк махнул рукой.

— Думаешь, мы можем потерять и монаха? — ужаснулся эльф.

— Если уже не потеряли. Мне кажется, Лю через этот спор получил доступ к моей глупой башке — отсюда и боли, а из-за дурости Михеля и к его. Боюсь даже представить, чем это грозит.

Бард забарабанил тонкими изящными пальцами по отполированной столешнице.

— Попросим Гарба, он что-нибудь придумает, — предложил он. — Или соберем все части посоха и освободим эту его богиню. Глядишь, от нее нам всем в благодарность чего-нибудь перепадет. И от Лю она сможет защитить. Помнишь, что Минору про нее сказал?

— Угу, что сильнее нее только два существа во всей вселенной, в число которых входит и хозяин Лю, — мрачно заметил Аггрх. — Так ведь ей сначала силы нужно вернуть. Я теперь, вроде как, тоже отношусь к ее защитникам, только вот ума не приложу, что и как делать нужно. Вдруг что-то не по ней будет, и она не захочет меня принять? Вот ты же поклоняешься этому дворфобородому? Как он к тебе относится?

Адинук нахмурился.

— Не обижай мне Хьялти, он хороший и добрый, — вступился эльф за божество дворфов. — Если б не он, я бы уже окончательно спятил. Думаю, богиня гоблинов такая же, как Гарб, иначе он бы не стал ее жрецом. Он же к тебе хорошо относится, вот и она тоже будет.

— Ладно, убедил, — не стал спорить орк. — У нас есть еще одна проблемка. Каввелю мало проклятия, так его еще родной отец судить хочет. Надо что-то с этим делать.

— Что-нибудь придумаем, — легкомысленно отмахнулся эльф. — Его сначала найти нужно.

Адинук каким-то непостижимым образом всегда находил нужные слова.

— Хорошо, — Аггрх согласился и с этим. — Поедим?

— Налетай, пока не остыло! — согласился с напарником остроухий, бросил в зеленокожего спелой виноградиной