причем как раз в тот период, когда она занята созданием институтов, исторически ей совершенно незнакомых.

Атлантические союзники должны донести до России, что считают осуществляемые ею преобразования историческими, и помогать ей, как только возможно. Но сколь бы сочувственными ни были эти государства в своих устремлениях, они окажут себе плохую услугу, если сделают вид, что Россия уже завершила процесс реформирования, который на самом деле находится в зачаточном состоянии, или если они примутся поздравлять российских лидеров с приобретением качеств, которые им еще только предстоит продемонстрировать. Войдет ли Россия во всемирную торговую систему в качестве надежного партнера, будет в большой степени зависеть от ее способности ввести у себя прозрачную законодательную систему, предсказуемую правительственную структуру и подлинную, а не олигархическую рыночную экономику. По мере того как эти цели будут достигаться, естественные ресурсы России и большой запас квалифицированной рабочей силы, безусловно, привлекут значительный приток иностранных инвестиций.

* * *

Некоторые воображают, что Европа может помочь России интегрироваться в международное сообщество, действуя в качестве посредника между Россией и Соединенными Штатами. Премьер-министр Тони Блэр претендует на особую роль Великобритании, имея в виду спорный вопрос противоракетной обороны. Другие намекают на возможность вступления России в НАТО в качестве конечной цели. Кое-кто спекулирует вокруг возможного членства России в Европейском союзе в качестве противовеса Соединенным Штатам или Германии.

Но ни один из этих курсов не является подходящим для ближайших двух десятилетий. Членство России в НАТО превратит Атлантический альянс в инструмент безопасности типа мини-ООН или, напротив, в антиазиатский — особенно антикитайский — альянс западных индустриальных демократических государств. Российское членство в Европейском союзе, с другой стороны, разделило бы два берега Атлантики. Такой шаг неизбежно подтолкнул бы Европу в ее поисках самоидентификации к дальнейшему отчуждению от Соединенных Штатов и заставил бы Вашингтон проводить соответствующую политику в остальном мире. Институциональные отношения между Россией и Европой, более близкие, чем отношения Европы с Соединенными Штатами, или даже сравнимые с ними, произвели бы переворот в трансатлантических взаимоотношениях — вот почему Путин так прилежно обхаживает кое-кого из американских союзников [в Европе].

Любой серьезный историк признает важную роль России в построении нового мирового порядка, отнюдь не поощряя ее возврата к прежней исторической модели. Похожая дилемма стояла перед Европой в конце наполеоновских войн. Несмотря на опасения относительно возрождения французского милитаризма, Европа все же сумела встроить Францию в свою систему международных отношений. Союз четырех — России, Великобритании, Австрии и Пруссии — защитил Европу от усиливавшейся в военном отношении Франции. В то же время Франция была уравнена в правах с членами этого Союза предоставлением ей места в так называемом «Согласии Европы» (Concert of Europe), занимавшемся политическими проблемами, которые влияли на европейскую стабильность.

Похожее решение необходимо принять и для создания современного мирового порядка. НАТО должна сохраняться как препятствие возрождению российского империализма. Одновременно индустриально развитым демократическим странам следует создать надежную систему сотрудничества с Россией. Политические консультации в рамках Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) должны получить дальнейшее развитие, быть подняты до уровня глав государств и периодически созываться для обсуждения международной ситуации. Россия уже принимает участие во встречах глав государств «Большой восьмерки». Именно таким образом в Европе можно будет выстроить новый порядок, причем с Запада на Восток, а не с Востока на Запад, как этого кое-кому хотелось бы.

Новый миропорядок — иначе хаос

(Из статьи Г. Киссинджера, опубликованной в газете The Independent, Великобритания)

Сегодня, когда новая американская администрация готовится приступить к исполнению своих обязанностей в обстановке серьезнейшего финансового и международного кризиса, крайне нелогичными кажутся утверждения о том, что неурегулированный характер международных отношений сам по себе создает уникальную возможность для созидательной дипломатии.

В такой возможности присутствует мнимое противоречие. С одной стороны, финансовый кризис нанес мощнейший удар по репутации Соединенных Штатов. Если американские оценки в области политики зачастую оказывались противоречивыми, то рекомендации США в области мирового финансового порядка никто, в общем, не оспаривает. Но сейчас во всем мире распространилось разочарование по поводу того, как США этим порядком управляют.

В то же время масштабы бедствия уже не позволяют остальному миру прятаться за спиной американского господства и американских провалов.

Каждой стране придется задуматься над тем, какой она внесла вклад в возникший кризис. Каждый будет теперь изо всех сил стремиться устранить те условия, которые привели к краху. В то же время каждому придется посмотреть правде в глаза и признать, что проблемы кризиса можно преодолеть лишь совместными усилиями.

Даже самые богатые страны столкнутся с сокращением имеющихся ресурсов. Каждому государству придется пересмотреть свои национальные приоритеты. Если возникнет система совместимых приоритетов, то появится новый мировой порядок. Но если разные приоритеты согласовать и выверить не удастся, то произойдет катастрофа и этот миропорядок расколется на части.

Крах нынешней мировой финансовой системы совпал по времени с многочисленными политическими кризисами в различных точках планеты. Никогда прежде в самых разных уголках мира одновременно не происходило такого большого количества изменений, о которых тут же становилось известно всем благодаря современным средствам коммуникации. Альтернативой новому международному порядку является хаос.

Финансовый и политический кризисы на самом деле тесно взаимосвязаны, потому что в период экономического процветания возник раскол между экономической и политической организацией нашего мира.

Мир экономики стал «глобализованным». Его институты проникли повсюду, и действует он, исходя из того, что глобальный рынок является саморегулирующимся механизмом.

Финансовый кризис показал, что это только мираж. Он продемонстрировал отсутствие глобальных институтов, способных смягчать удары и изменять тенденции. И неизбежно возникает следующая ситуация: когда испытывающее удары кризиса общество обращается к национальным политическим институтам, они в своей деятельности руководствуются главным образом внутренними соображениями, а не интересами мирового порядка.

Каждая крупная страна пытается решить встающие перед ней проблемы в основном самостоятельно, откладывая коллективные действия на потом, когда натиск кризиса ослабеет. Так называемые пакеты экстренной помощи появляются поштучно, отдельно в каждой стране. И в целом те внутренние кредиты, которые стали причиной краха, благодаря им просто подменяются казалось бы неисчерпаемыми государственными кредитами. И пока они не дают ничего, кроме сдерживания возникающей паники.

Международный порядок в политической и экономической сфере не возникнет до тех пор, пока не появятся общие правила, по которым смогут ориентироваться и сверять свой путь разные страны.

В конечном итоге гармонизации политической и экономической системы можно добиться лишь двумя способами: создав международную политическую систему регулирования тех же масштабов, что и мировой экономический порядок; или сократив охват экономических институтов до таких размеров, когда ими