и навскидку весит килограммов 35. Руки и ноги приведены к телу и скованны, при попытке их разогнуть у пациентки на лице читается страдание.

«…настоящее ухудшение около трех месяцев назад: перестала спать ночами, начала застывать в неестественных позах, слышать “голоса” угрожающего характера. Отрывочно озвучивала бредовые идеи. За месяц до госпитализации отказалась от еды, матери поясняла: “Запрещают голоса”…»

Стало быть, дело в психопродукции[51]. Пациентка плохо переносит нейролептики, даже самый мягкий препарат вызывает у нее нейролептический синдром. Что ж, была не была.

– Давайте рисперидоном полечим в небольших дозах, по возможности нарастим. С циклодолом, – сказала Светлана Геннадьевна медсестре.

Им предстояло пройти очень долгий путь.

Состояние больной улучшалось незначительно. Складывалось впечатление, что дело здесь не только в психиатрии, но и в каких-то аутоиммунных процессах, неврологии… О том свидетельствовали и контрактуры конечностей, и абсолютная резистентность к терапии, и сам облик пациентки. На консультацию были приглашены терапевт и многочисленные неврологи, проведены всевозможные обследования, но диагноз выставить достоверно так и не удалось. Спустя практически четыре месяца различных комбинаций терапии пациентка была переведена в неврологию. Запись на титульном листе истории болезни осталась неизменной: «Шизофрения, параноидная форма. Параноидный синдром. Смешанный тип дефекта личности».

Глава 6

Солнце уже клонилось к горизонту, стало быть, пора домой. Рабочий день окончен, консультации проведены, истории болезней заполнены, выписки готовы. Можно выдохнуть.

Проходя по территории больницы, Светлана Геннадьевна не думала ни о чем, кроме переполнявшего ее чувства выполненного долга – самом прекрасном из того, чем может завершиться трудовая неделя. Не обращая внимания ни на цветущие клумбы, аккуратно высаженные пациентами больницы, ни на постриженный газон, ни на щебет птиц, она прошла к своей старенькой мазде на парковке.

Сев на прогретое солнцем кресло, повернула ключ зажигания. Домой.

Дорога петляла через лес, периодически пронзая небольшие частные сектора. Первое, что ей захотелось сделать дома, – упасть в объятия горячей воды. Но сначала Мокко. Мокко – это любимая кошка, беспородная, но своим изяществом дававшая фору самым титулованным представительницам семейства кошачьих.

– Мокко!

Кошка скользнула к хозяйке, запрыгнула на плечо и замурчала. Поздоровавшись, она спрыгнула на пол и села рядом.

Шум воды, набирающейся в ванну, наполнил комнату. Он обладал каким-то магическим расслабляющим эффектом, как и мурчание любимой Мокко. Идиллию нарушил телефонный звонок. Номер незнакомый.

– Я слушаю.

– Светлана Геннадьевна? Простите, что поздно, но мне очень надо вам что-то сказать.

– Здравствуйте. Не могла же я забыть о нашей консультации?

– Нет-нет, я не записывалась… Я нашла вас через интернет.

Подобные звонки для психиатра, принимающего пациентов помимо основной работы, вовсе не редкость. Иногда звонят с просьбой о записи, иногда с вопросом о консультации.

– Как я могу к вам обращаться?

– Ольга…

Отвечает после пауз. Голос монотонный, практически без интонаций, будто какая-то запись, а не живой человек.

– Ольга, что с вами произошло?

– Ничего… Тяжело сосредоточиться…

– Хорошо, давайте так: я задам вопросы, а вы ответите на них, как получится. Я постараюсь помочь, но смогу это сделать, только если вы будете говорить со мной.

– Хорошо… Хорошо…

Собеседница стереотипно повторяла за врачом слова.

– Ольга, с вами рядом кто-то есть?

– Да… Мой муж… Он три месяца назад попал в аварию и теперь парализован. Он не может двигаться. Но будто это не он… Его будто подменили…

– Что значит «подменили»? Кто это сделал?

– Ну вот был один, а теперь другой… Странный… Будто не он, хотя выглядит так же, как раньше…

– Так. А есть ли у вас ощущение, что все вокруг подменили? Будто вокруг разыгрывается какая-то сценка? Театральное представление?

– Откуда вы знаете?…

– Ольга, слышите ли вы в своей голове чьи-то чужие голоса?

Молчит. Плохой знак.

– Ольга, голоса запрещают вам говорить о них? Если скажете шепотом, они не услышат, – Светлана Геннадьевна тоже перешла на шепот.

– Да, – прозвучал еле слышный ответ.

– А что они говорят? Ругают вас?

– Да…

– Заставляют что-то сделать?

– Да…

– С собой или с мужем?

– Знаете, моя подруга сказала, что пора прекращать пить таблетки и обратиться к психотерапии. Не хочу пить таблетки. Не хочу пить таблетки, все нормальные и без них! – Голос женщины стал громким, но по-прежнему безэмоциональным.

– Нет, Оля… Я могу вас так называть? Вам нельзя прекращать пить таблетки. Они не для «нормальности». Они – чтобы голоса не мешали жить, правда? Вы ведь лечились в больнице из-за голосов?

От волнения Светлана Геннадьевна вышла из ванны и стала ходить кругами по комнате. Женщина, вероятно, страдает шизофренией, и сейчас болезнь обострилась. Она понятия не имела, где живет больная и как помочь человеку в психозе дистанционно. У женщины императивные голоса. Сможет ли она их проигнорировать и обратиться в больницу? В порядке ли ее муж? Ведь она считает, что его подменили, что все вокруг ненастоящее. Они ходили по лезвию ножа.

Ольга молчала. В трубке слышалось только ее дыхание.

– Оля, в вашем доме есть еще телефон, помимо этого?

– Да…

– Отлично. Тогда что бы ни случилось, не кладите трубку, хорошо?

Опять молчит.

– Ольга?

Спустя минуту практически полной тишины послышался глухой удар. Она уронила телефон? Бросила его?

– Ольга, слышите меня?

Ольга с кем-то говорила, но явно не со Светланой Геннадьевной, периодически переходя на крик. Она бранилась, плакала и то и дело швыряла телефон. Врач не могла отключить вызов. Может, женщина снова начнет говорить со ней? Может, она сможет уговорить Ольгу вызвать скорую? Или хотя бы назвать свой адрес, чтобы она сама вызвала ей бригаду? Оставалось только ждать.

– Знаешь, надо бы закончить это все, – со Светланой Геннадьевной снова заговорили.

– Нет, подождите, давайте поговорим. Вы ведь не зря позвонили мне. Я постараюсь помочь.

– Чем ты можешь помочь? – Голос Ольги теперь звучал странно, гораздо грубее, чем раньше. Она общалась без чувства дистанции и с явным раздражением.

– Оля, ты можешь дать телефон своему мужу? Он поговорит со мной?

Она не ответила, но послышались шаги.

– Здравствуйте… – наконец-то раздался мужской голос.

– Здравствуйте. Слушайте внимательно, в любой момент ситуация может измениться не в нашу с вами пользу. Ваша жена очень больна, у нее, судя по всему, шизофрения, и сейчас болезнь в обострении. Вам нужно вызвать ей скорую помощь, сможете?

– Я не ее муж… Я – сосед. Она пришла в мою квартиру три месяца назад. Я практически обездвижен уже много лет. Почему-то называет меня своим мужем, я стараюсь ей подыгрывать, чтобы не провоцировать. Она злится, если я начинаю говорить что-то против…

– Назовите адрес, чтобы я могла отправить к вам скорую и полицию, затем снова отдайте ей