обстановку: я валяюсь на кровати в своей любимой плюшевой пижаме, которую надеваю только по «особым» дням. Потому что обычно в это время чувствую себя больной, глубоко несчастной и вечно мерзнущей. На голове взлохмаченная гулька, в ногах шерстяной плед.

— Как всегда, да не как всегда, — провести Ирину Николаевну не удается, — рассказывай.

Ясно. Припухшие глаза и красный нос заметила.

— В этот раз хуже было, — признаюсь, поворачиваясь на бок и поджимая колени к груди, а телефон устанавливаю, прислонив ко второй подушке, чтобы не держать на весу. — Пришлось в больницу ехать.

— Та-а-ак, в больницу, значит? — прищуривает зеленые, как и у меня, глаза. — Иван отвез? Ты же сама под дулом пистолета туда не сунешься.

Вот же прокурор, а не мама, каждое слово будто через детектор лжи пропускает.

— Нет, не Иван. Он занят был, принимал поздравления, — ага, по поводу помолвки с другой. — В общем, все вчера вечером случилось, прямо на банкете. Наша фирма, к слову, выиграла заказ, можешь порадоваться. Поэтому ему не до меня было. Отца поддерживал на сцене, речь толкал и всё такое-прочее…

— Угу, ему не до тебя… — мама выхватывает из речи самое, по ее мнению, важное, — а кому тогда до тебя? Про такси не заикайся, не поверю.

— Э-э-э, Арскому, — тру кончик носа, — он…

— Ваш конкурент, я помню, — Ирина Николаевна в очередной раз проявляет чудеса дедукции и супер-памяти, — который ради победы в тендере клинья к дочери заказчика подбивал. Виктор А… как его там?

— Алексеевич, — договариваю, чувствуя, как начинают гореть уши. — И, мам, я на счет него ошибалась. Сильно. У них все серьезно с Марковой было, но они… В общем, неважно. Он мне помог и к врачу отвез.

Дальше, чтобы избежать подробного допроса, кратко описываю ночевку в клинике, саму клинику и их прекрасное обслуживание, а также лекарства, которыми меня пичкали. Маме-медику это важно. Заканчиваю тем, что анализы ничего опасного не выявили (и ведь не вру же!) и меня отпустили домой.

— Вот теперь лежу в обнимку с подушкой и чувствую себя намного лучше, — подвожу итог и даже улыбаюсь.

— Лежишь, как понимаю одна. Ивана, как обычно, нет? Опять весь в делах, даже в выходной? — снова подмечает детали Орлова-старшая. — Я думала, он посвободнее после объявления результатов станет, и вы на пару денечков к нам в гости вырветесь.

— Я тоже так думала, — усмехаюсь, благо мама правильно, пусть и по-своему, воспринимает мою улыбку, — но он уже не в Питере. Сергей Сергеевич еще с утра его в новую командировку отправил. Так что улетел Игнатов на три недели.

Сокол, мать его ети, сизокрылый.

— Поня-ятно, — тянет родительница, вновь прищуривая глаза, а потом сама меняет тему, принимаясь рассказывать об очередной отцовской вылазке на охоту вместе с друзьями-приятелями и их приключениях.

И только распрощавшись, и повторно прокрутив в голове наш разговор, стопорюсь на маминой последней реакции с ее протяжным «поня-ятно». Будто она действительно смогла между строк уловить недосказанное.

А ведь если разобраться… я сказала, что приехала домой после обеда, а Иван улетел утром. Она же в ответ просто покивала и не поинтересовалась, каким образом я добралась до квартиры.

Странно: почему?

Эх, ладно, отмахиваюсь от не столь важных вопросов, как другие. Например, сбор чужих шмоток, которых только на вскидку в доме наберется довольно много. Да, Иван не жил у меня постоянно, но периодически оставался. И нередко работал, оставляя документы в столе, где я ему выделила целых два ящика против одного моего. Потому, хочешь — не хочешь, а пару коробок завтра придется раздобыть.

О, для этого я совсем не постесняюсь спуститься вниз и дойти до «Пятерочки». Есть там у меня знакомая, которая для важного дела пустой тары не пожалеет.

Этим почти все воскресенье и занимаюсь. Сначала иду к Людочке и беру у нее три коробки, а потом возвращаюсь домой и до вечера пакую вещи Игнатова.

К слову, узнав о цели визита, продавщица минимаркета поднимает ладонь кверху, подмигивает и со словами: «Щас, Верунь, организую в лучшем виде!», уносится в подсобку, а через пару минут приносит чудо: картонные ящики с веселым логотипом «Добрый лось» и огромной мордой животины с ветвистыми рогами.

— Вот, держи, — вручает с ухмылкой, — если не совсем валенок, то себя на фото, — тыкает в эмблему, — признает.

— А не перебор? — фыркаю, разглядывая подношение.

— Не, нормально, — отмахивается по-деловому, — но если хочешь, могу предложить еще коробки из-под водки «Дура». «Дурака», к сожалению, нет, но одну букву и сама допишешь. Или ярко-рыжие с эмблемой «Три поросенка».

— Не, возьму лося, — качаю головой, не сдерживая смеха, и от души благодарю Людочку, сделавшую мой день заметно веселее.

Глава 13

Удивительно, но утро понедельника для меня начинается не с мелодии будильника, а со звонка Игнатова.

— Вот же упертый баран… тьфу, лось! — переиначиваю, вспоминая, как весь вечер смеялась, глядя на ветвистую голову животного на коробках, пока утрамбовывала в них «добро» Ванюшки.

Этот неугомонный вчера несколько раз пытался пробиться через мой игнор, то и дело набирая номер. Но я стоически мысленно посылала его в пешее эротическое и трубку не брала. В бан тоже не отправляла. Очень уж хотелось знать, насколько хватит его терпения, чтобы слушать пустые гудки.

Хватило на восемь попыток. Молодец! Настойчивый.

Но во мне злости оказалось больше. Так что пробиться всё равно не вышло.

Зато сегодня ситуация меняется.

Как не хорохорюсь, понимаю, придется переступить через себя и ответить. Разборки-разборками, но решать личные вопросы среди коллег — сомнительное удовольствие. Им только дай повод для сплетен, все кости перемоют. Хотя в пятницу за мой счет и так знатно повеселились.

Нет уж, обойдутся без концертов. Я пообщаюсь с Игнатовым сейчас, из дома. Потому что знаю, что он не отстанет. Если уж закусился, то дозвонится по-любому. Не напрямую, так через Мамаева на рабочем месте достанет.

А тот, если коммерческий попросит, стопудово поможет. И с радостью. Мой непосредственный начальник — знатный жук. В стремлении доказать рвение и преданность, он как для старшего, так и для младшего Игнатова из кожи вылезет, но любое пожелание выполнит. Собственную маму на Луну отправит, если на то будет их воля.

Перекатываюсь на спину, громко протяжно выдыхаю и закатываю глаза к потолку.

Вот так и вырисовывается первый минус работы в одной конторе с бывшим. Как говорится, обложили, фиг проскочишь.

— Слушаю, — произношу, выждав пару секунд после нажатия зеленой кнопки.

— Вера… доброе утро, — голос Игнатова звучит привычно мягко, будто и не было между