чего Диана смотрит как медь переливается в свете галогенной лампы время бежит уже почти полдень она еще не открыла ни одной папки не говорила с коллегами но видит что они все вместе собираются на ужин вечером еще один надрыв вот он тот самый момент когда Диана думает что все ушли она отматывает как минимум три метра проволоки на конце скручивает петлю достаточно широкую чтобы пролезла голова повторяет процедуру три раза чтобы конструкция выдержала затем идет к вешалке прикрепляет к ней другой конец завязывает узел вот уже собирается накинуть петлю на шею как вдруг кто-то стучит в дверь это она опять мисс совершенство которую она так ненавидит коллега открывает дверь и приглашает на ужин со всеми Диана категорически отказывается но женщина пристально смотрит на нее несколько секунд ее взгляд гуляет от Дианы к вешалке и петле тогда женщина роется в сумке достает блокнот кладет его на тумбочку рядом с дверью и уходит не говоря ни слова Диана долю секунды колеблется затем с жадностью хватает блокнот на обложке фотография дикого зайца название адрес телефон клиники «Геномикст» Диана открывает пролистывает это что-то вроде дневника реабилитации Диана не понимает деталей день первый меньше спала день четвертый повысилась концентрация внимания день шестой больше энергии день седьмой вернулась на работу Диана больше не думает берет телефон и набирает номер с обложки договорились увидимся через неделю больше ни шагу назад Диана переполняется идеей что наконец-то допрыгнет до горизонта

Талисман на удачу

Несмотря на то, что ни мех, ни мясо американского беляка не представляют особого интереса с точки зрения торговли, зайца очень ценят охотники на мелкую дичь. Его довольно просто поймать с помощью собак, силков или ружья. Некоторые едят его мясо и выделывают шкурки, другие хранят лапку как талисман на удачу, способный отпугнуть злых духов. Обычно охотники предпочитают задние лапы передним из-за длины — знака особой силы. Чтобы сохранить заячью лапку, ее нужно отрезать острым ножом для мяса или пилой для костей, замочить в теплой мыльной воде, затем тщательно прополоскать, после чего поместить в банку, залить спиртом и оставить на сутки. Двадцать четыре часа спустя необходимо ее достать, промыть раствором буры, снова прополоскать и оставить сушиться на полотенце. Как только лапка обсохнет, талисман готов — теперь он будет приносить удачу любому, кто в это верит.

И море помогает[14]

Диана побросала в сумку все самое необходимое. Платье. Пара брюк. Жилеты. Нижнее белье. Немного еды. Личные вещи. Перед выходом она еще раз обошла квартиру в поисках воспоминаний, которые могла бы взять с собой. Но ничего не нашла. Эта квартира, это пространство стоили кучу денег и совершенно не отражали ее личность. От пустоты, белизны и организованности этого места голова шла кругом. Диана спросила себя, как она раньше не замечала, что здесь нет ни следа ее жизни. Она перестала узнавать себя в зеркале. Лицо казалось чужим. Что-то внутри изменилось. Но что именно? Диана напряглась изо всех сил, но не смогла сформулировать. Будто внутри не хватало кусочков. Точнее, будто они сложились в другую мозаику — в необъяснимый хаос. Диана чувствовала себя другой. Ноги, тело, голова уплывали далеко. Пейзаж быстро удалялся. Она села за компьютер и открыла почту. Уже сто двадцать восемь непрочитанных писем, двести двадцать четыре уведомления. Очевидное бросилось в глаза: какой человек сможет долго прожить в подобных условиях?

Диана написала письмо начальнику. В теме указала: «Бла-бла». Сам текст: «Еще больше бла-бла». Столько громких слов разбивалось о стеклянные перегородки офиса в кабинете начальника. Они пронзали стены, погребали под завалами тех, с кем Диана работала и кого на самом деле не знала вовсе. Отправить.

Резким движением она закрыла ноутбук и встала. Без всяких сожалений покинула квартиру, хлопнув дверью. Снаружи бурлил час пик. Воздух казался наэлектризованным. Перед тем как сесть в машину, Диана прошла мимо бездомного, сидевшего на тротуаре. Наверняка все эти годы она постоянно проходила мимо него и не замечала. Диана нагнулась и протянула бездомному руку:

— Держи. Это ключи от моей квартиры. Дарю. Живи там. Живи лучше, чем я.

Потеряв дар речи, бродяга посмотрел на нее. Он не успел и глазом моргнуть, как Диана уже сидела в машине. Она завела мотор, нажала на сцепление и поехала: все дальше и дальше, как можно скорее, чтобы покинуть город. Боковым зрением Диана замечала здания по обе стороны машины: те указывали, в каком направлении ехать. Спасительные буйки в проливе.

На мосту Диана посмотрела на текущую внизу реку. Отлив, как и в ее жизни. Она почувствовала себя водой, отступающей от берегов после большого разлива. На земле останется много мусора, но солнце выглянет непременно.

Диана несколько часов продолжала путь на восток, не останавливаясь. Пейзаж уплывал в лобовом стекле, словно фильм, который смотришь на ускорении. Диана просто любовалась картинками, не запоминая. Скоро появятся финальные титры.

Поравнявшись с островом, Диана свернула на север. Оказавшись тут же на пристани, она припарковалась и принялась ждать следующего парома. Первая в очереди. Диана вышла из машины. Ветер. Отмотать назад. Берега. Горы вдалеке. На полпути к острову. Давно уже это место не казалось ей таким родным. Она еще никогда туда не возвращалась.

Вопли тысяч гусей пронзали тишину по очереди. Низкий уровень воды был готов вот-вот подняться. Диана медленно подошла к насыпи. Крупные птицы клювом выкапывали из глины недокаштаны[15]. Некоторые смотрели вверх в ожидании ветра или крика, разбивающего горизонт. Но ничего не происходило, и птицы погружали клювы еще глубже.

Диана уже не помнила этого чувства, когда целиком сливаешься с пейзажем рядом с белоснежными гусями: казалось, они топчутся прямо по ее телу. Вот о чем она забыла, поспешно покинув остров, — о принадлежности.

В ожидании Диана сидела на краю набережной и болтала ногами. Вода постепенно поднималась, поглощала насыпи сантиметр за сантиметром, сокращала территорию гусей, заставляя птиц подбираться все ближе и ближе к Диане — пока между ними не останется препятствий. Вдруг гуси улетели, будто кто-то потянул на себя белое одеяло. Один, другой — а за ними остальные костяшки домино. Небо преобразилось — стало белым. Гуси оглушительно кричали.