— Рома, ну что ты мне гонишь? Не может быть такого.

— Ладно, Фома неверующий. Положил я в грязь его быков. Говорков остался без охраны, струхнул. Привел он в чувство своих парней и дал ходу из села.

— Не понял. Так тут что, мордобой был?

— Какой мордобой? Разминка легкая.

— После которой Арсений свалил ни с чем?

— Да.

— Тогда наливай еще и давай к обороне готовиться. Говорков приедет обязательно. Он обид не прощает. Надо бы еще кого-нибудь позвать. Леху? Нет, тот в районе. Славика? От него толку никакого, слабый. Черт, и мужиков-то нормальных нет!

— Не надо никого звать, Коля. Говорков не вернется. Ты мне лучше скажи, в лесхозе сейчас дрова купить можно?

— А чего нельзя-то? Сейчас все везде можно, если бабло в кармане шуршит. А на хрена тебе дрова? У меня этого добра полный сарай, бери сколько хочешь.

— Нет. Я же не побирушка, чтобы ходить по соседям.

— Я тебе как другу.

— Понимаю, спасибо, не надо. Съездишь со мной в лесхоз?

— Да без базара, только налей еще.

Николаев достал из буфета недопитую бутылку самогона и спросил:

— Стакана тебе хватит?

— За глаза.

— Держи.

Гусев выпил прямо из горла.

— Вот теперь порядок. А Катька никак у тебя ночевала?

Роман взглянул на друга, тот поднял ладони:

— Все понял, ночевала. Ну и ладно, холостяцкое дело такое. Да и вообще, Катька нормальная баба.

— Пойдем, откроешь ворота, а я выгоню машину.

— Идем! Для тебя все что хочешь. А Говорков точно не объявится?

— Он — нет. Придут его люди.

— Но тогда какой лесхоз? Отморозки депутата прибьют Катьку.

— Они приедут, чтобы отдать ей деньги. Расчет.

— Уверен?

— На все сто.

— Ну, гляди, тебе виднее. Все же я дождался бы, пока эти придурки не свалят в район.

— Так можно весь день прождать.

— А тебе что, дрова прямо сейчас нужны?

— Да, прямо сейчас. Едем. С Екатериной ничего не будет.

— Похоже, я чего-то не улавливаю, а ты недоговариваешь.

— Ты едешь со мной?

— Если ты уверен, что Катьке вреда не будет, то еду.

— Открывай ворота.

Вскоре Николаев вел «Ниссан» по раздолбанной щебенистой дороге, идущей к лесхозу.

В лесхозе инициативу в свои руки взял Гусев. Он знал многих рабочих.

В результате через полчаса Николай подошел к Роману и сообщил:

— Ну вот! Все пучком, можем сваливать. В обед придет «ЗИЛ» с лесом. С тебя три с половиной тысячи.

— Мне пойти в бухгалтерию и заплатить?

Гусев посмотрел на Николаева и заявил:

— Сдурел? Какая бухгалтерия? С водилой рассчитаешься на месте.

— Значит, леваком лес привезут?

— Рома, тебе-то какая разница! Был бы кругляш. Так он будет. Кстати, в бухгалтерии за самосвал с тебя взяли бы тысяч пять. Короче, нечего тут больше светиться, валим в село.

— Ладно, — ответил Николаев. — Едем. У вас тут всегда так?

— Как так? По-тихому договариваются?

— Да.

— Почти. С москвичей, которые недалеко дома строят, за лес вдвое дороже берут. Те платят, а чего? У них бабла много, не то что у нас, убогих.

— Понятно. Едем.

— Ты только у магазина перед поворотом на шоссе тормозни, водку возьму. Без допинга я колоть дрова не смогу.

— А с допингом всю машину переколешь?

— А что? Переколю. Не сразу, конечно, но дня за два управлюсь. Бензопилой порежу, остальное ерунда. Был бы допинг.

— А потом Ленка мне выскажет, что спаиваю мужа.

Гусев помрачнел и заявил:

— Запомни, Рома, она права голоса не имеет. Ленка лишилась его за то, что сотворила.

— Ты же простил.

— Это ничего не меняет.

— Ладно.

Николаев остановил машину у магазина. Гусев купил шесть бутылок водки, несколько банок пива.

— Это сейчас чтобы охладить трубы, — сказал он насчет такой роскоши.

— Да пей, если невтерпеж, — отмахнулся Николаев.

— А ты что, в натуре, не похмеляешься?

— Я с утра на спиртное смотреть не могу, не то что пить.

Гусев вздохнул:

— Везет тебе. А меня с утра выворачивает наизнанку и голова на куски раскалывается.

— Выводы надо делать, Коля.

— Рома, поздно, как говорится, пить боржоми, когда почки отвалились.

— А ты пробовал переболеть?

— Так и делаю. За три дня до того, как на работу в Москву ехать. Приходится. Там с этим строго, ни капли. Если только вечерком, в вагончике пару бутылок пива для аппетита.

— Зачем же тогда в селе пьешь? Мог бы и дальше по паре бутылок пива для аппетита.

— Я, Рома, в трезвом виде с Ленкой нормально общаться не могу. Сразу вспоминаю, как она…

Николаев не дал другу договорить:

— Хватит. Не повторяйся. Тебе когда уезжать в Москву?

Гусев усмехнулся и спросил:

— Хочешь к Ленке подвалить? Она не откажет, особенно тебе.

— А как насчет того, чтобы в морду?

— Да шучу я.

— Не надо так шутить.

— Ладно. В понедельник мне ехать, Рома. Смена с тридцатого числа.

Николаев подвел машину к дому. Странно, но на улице не было никого — ни Петровича, ни других соседей.

— А где люди? — спросил Николаев.

— Черт их знает, сам не въеду. Погоди, вон Вовка мой шлындает. Почему не в школе? — Гусев вышел из автомобиля, крикнул сыну: — Вова!

Тот повернулся:

— Отец, чего тебе?

— Ты почему не в школе?

— Уроки кончились пораньше, вот и приехал.

— Мать где?

— Где и все!

— А все где? Чего тупишь-то?

— Я не туплю. Все село, считай, возле магазина собралось.

— Зачем?

— А я знаю? Мне без разницы. Но вроде люди не понимают, почему Катька не открывает его.

— Она тоже там?

— Все там! Пойду я, бать, в туалет приспичило.