и, насколько Гадюкин мог судить, довольно-таки быстро. Ближе к рассвету шхуна застопорила ход. К Гадюкину подошел один из моряков – как Гадюкин понял, старший на шхуне.

– Здесь будем болтаться до вечера, – сказал он с сильным акцентом, так что Гадюкин едва смог понять, что говорит моряк. – Будем делать вид, что ловим рыбу. Чтобы никто нас не заподозрил… Ты и твои люди умеете ловить рыбу?

– Нет, – с некоторым удивлением произнес Гадюкин.

– Мы вам покажем, – ухмыльнулся старший. – Это просто…

Забрасывать сети в море и вытаскивать их из воды и впрямь оказалось делом несложным. Хотя и утомительным. С небольшими перерывами диверсанты провозились с сетями почти до середины дня. И, кстати, без всяких результатов: рыба отчего-то в сети не попадалась. Экипаж шхуны в этом бессмысленном занятии почти не участвовал. Моряки поглядывали по сторонам – невооруженными глазами и в бинокли, – и Гадюкин понимал, для чего они это делают. Они наблюдали, не появится ли из-за горизонта какой-нибудь корабль. Ведь не исключено, что может появиться советский военный корабль. Гадюкин догадывался, что на этот случай у экипажа приготовлены какие-то действия, цель которых – доказать советским пограничникам, что шхуна мирная.

Но никакой корабль так и не появился. Море было пустынным и спокойным, даже чаек и тех видно не было. Впрочем, это как раз было объяснимо. Чайки обитают у берега, а шхуна заплыла далеко в море.

– Хватит, – махнул рукой старший, обращаясь ко всем диверсантам сразу. – Вам нужно отдохнуть! Ночью спать не будете! Ночью – высадка на берег!

…Ближе к вечеру шхуна тронулась в путь. Старший, а с ними и все другие члены экипажа зорко и напряженно посматривали по сторонам. Но до самой темноты никакой корабль на их пути так и не повстречался. С наступлением темноты шхуна, не зажигая огней, ускорила ход.

Так плыли долго. Неожиданно шхуна резко сбавила ход, а затем и вовсе остановилась, покачиваясь на волнах.

– Приплыли, – сказал старший. – До берега недалеко – не больше двадцати метров. На берегу – скалы, место пустынное. Высаживайтесь. До берега – вплавь.

Диверсанты заранее знали, что им придется добираться до берега вплавь. Об этом им сказал майор, готовивший их к операции. Один за другим они спрыгнули в морские волны. Все свое имущество – оружие, взрывчатку, яд, запасную одежду – они заранее упаковали в водонепроницаемую пленку и приторочили к небольшим надувным плотикам. Поплыли, даже не оглянувшись на шхуну. Впрочем, они бы ее все равно, наверное, не увидели – настолько густой была предрассветная июньская тьма.

* * *

От места высадки до Сиваша было примерно восемьдесят километров. То есть два перехода – хоть дневных, хоть ночных. Идти решили ночью, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

Здесь же, на берегу моря, и укрылись. Место, как и говорил капитан шхуны, было скалистое и безлюдное. Тем не менее Гадюкин приказал выставить дозор и замаскироваться. Мало ли что – вдруг кто-то будет проходить мимо и обратит на них внимание? Ничье внимание – ни гражданских лиц, ни тем более военных диверсантам, понятное дело, было не нужно.

Впрочем, за весь день вблизи так никто и не появился – ни со стороны моря, ни со стороны суши. Дождавшись вечерних сумерек, группа двинулась на север полуострова – к озеру Сиваш. Шли всю ночь почти без отдыха. Места здесь были степные, малонаселенные, села попадались редко, да и их диверсанты обходили, делая при этом изрядный крюк. В этом был свой резон: группу мог увидеть кто-нибудь из людей, а то и того хуже – учуять собаки.

Рассвет застал диверсантов посреди степи, где и укрыться-то было негде. С трудом нашли ложбинку, там все и залегли. Место было неудобное, что и говорить. Невдалеке, километрах в двух, виднелись какие-то строения. Гадюкин в бинокль разглядел, что это, скорее всего, село. А почти рядом с ложбинкой была дорога. Причем изрядно вытоптанная, из чего сам собой проистекал вывод, что по ней часто ходят.

– Заметят нас, – прошипел Петля сквозь зубы. – Первая же деревенская тетка пройдет по дороге и заметит! Ничего не скажешь, укрылись мы! Может, сменим место, пока не поздно?

– Цыц! – цыкнул на него Гадюкин. – Где ты его сейчас найдешь, другое место? Кругом ровная степь. Молчи и наблюдай.

За целых три часа по дороге мимо ложбинки не прошел ни один человек. Затем проехала повозка, в которую был запряжен ослик. Повозкой правил старик, по виду крымский татарин, на повозке лежали какие-то узлы и что-то из посуды. Старик был задумчив и безучастен, он шел рядом с осликом, глядя себе под ноги, и не обратил никакого внимания на ложбинку рядом с дорогой. Затем, спустя еще полтора часа, по дороге прошла женщина, ведущая за руку девчонку. Ни женщина, ни ребенок также не обратили внимания на ложбинку, даже не взглянули в ее сторону.

А затем случилась беда. На дороге показались два путника – мальчишки-подростки. Шли они в сторону села, причем шли так, как обычно и полагается идти мальчишкам-подросткам. Они громко разговаривали, смеялись, то и дело пускались наперегонки, сворачивали с дороги и брели по высокой степной траве, вновь возвращались на дорогу… Шаг за шагом подростки приближались к ложбине, в которой укрылись диверсанты.

– Всем – тихо! – прошипел Гадюкин.

И он сам, и все остальные диверсанты надеялись, что пронесет нелегкая и мальчишкам не взбредет в голову заглянуть в ложбину. Потому что, если они заглянут, то…

Но мальчишки заглянули. Вернее сказать, заглянул лишь один из них, а второй остановился неподалеку, на обочине дороги. Картина для заглянувшего в ложбину подростка оказалась неожиданной, так что он даже рот открыл от невольного изумления. В ложбине рядышком лежали шесть незнакомых дяденек и молча смотрели на подростка. Причем это были не просто сами по себе незнакомые дяденьки, у каждого из них при себе имелось оружие! Настоящие немецкие автоматы! А еще чем-то туго набитые рюкзаки!

– Здравствуйте… – растерянно произнес мальчишка. – А вы кто?

– Мы-то? – нарочито ленивым голосом переспросил Гадюкин. – Мы так… Отдыхаем. А кто мы такие – не твоего ума дело.

Гадюкин нарочно затеял разговор с мальчишкой. Ему надо было время, чтобы сообразить, что же делать с этими некстати подвернувшимися мальчишками. Отпустить их подобру-поздорову? Так ведь это мальчишки! Они, добравшись до села, обязательно расскажут, что видели в ложбине шестерых дяденек с немецкими автоматами! А что, если селяне поверят мальчишкам и захотят посмотреть на мужчин сами? А вдруг к тому же в селе имеется милиция или солдаты?.. Нет, отпускать мальчишек