видит куст. Дай, думает, сунусь в этот куст. Погляжу, что там. Чего мне опасаться? Куст как куст. Кругом – много таких же кустов, целый лес. Ну и сунулась. А там – хитрые силки. Ворона в них и попалась. «Спасите, – кричит, – помогите!» На крик пришли те, кто эти силки расставил. Но не для того, чтобы помочь вороне. Можно сказать, совсем наоборот…

– Ты это к чему? – уставился на Крота Хитрый.

– А ты сообрази, – все так же мрачно ответил Крот, помолчал и добавил: – Змея прав. Незачем нам лишний раз отсвечивать. Оно, может, и нет в тех кустах никаких силков. Ну а если они есть? Что тогда? Или, может, кто-то из вас думает, что большевики сплошь дураки и не понимают, что значит соль в военное время? Были бы они дураками, так не поперли бы немцев из Крыма! Так-то.

Образные и емкие слова, сказанные Кротом, произвели впечатление. Какое-то время диверсанты молчали.

– Перекур! – наконец сказал Гадюкин.

Все отошли на обочину и сели на землю. Серьга – так даже улегся на спину и, прищурившись, стал смотреть в бесцветное горячее небо.

– Значит, задача у нас такая, – сказал Гадюкин. – Взорвать и отравить…

– Взорвать – что? – лениво отозвался Серьга, не отрывая взгляда от бледно-голубого июньского неба. – Все озеро Сиваш целиком, откуда черпают соль? Ха-ха…

– Соляные прииски, – недовольно поправил его Гадюкин. – Будто сам не знаешь!

– Ну, так нет на Сиваше никаких приисков! – все так же лениво отозвался Серьга. – Все озеро – сплошной прииск. Или ты хочешь взорвать целое озеро? Тогда скажи, как…

– А в самом деле! – поддержал Серьгу Хитрый. – Чего там взрывать? Нечего взрывать. Если и взрывать – то бурты. Готовые то есть запасы.

– А еще лучше их отравить, – согласился Гадюкин. – Между прочим, так нам и велели.

– Так нам велели, – хмыкнул Серьга. – Оно и вправду… Взорвать это что? Бах – и нет тех буртов! А вот отравить и вправду того… страшнее. А где страх, там и паника. И прочее недовольство. Да и покойничков, пожалуй, будет побольше – ежели не взорвать, а отравить… А? Ох, умный был тот майор, который снаряжал нас на это дело! Можно сказать, гений диверсионной работы!

– Тебя что-то не устраивает? – глянул на Серьгу Гадюкин. – И что же именно?

– А скажи-ка мне, друг мой Змея, кто именно будет взрывать эти несчастные бурты? Или, скажем, подсыпать в них отраву? – Серьга глянул на Гадюкина пристальным взглядом, перевернувшись для этого со спины на живот. – Ты? Я? Наш Жених?

– Я – буду! – решительно произнес Жених. – И взрывать, и травить! Все что надо!

– Ну-у-у, – насмешливо произнес Серьга. – Тогда, конечно, другое дело… А только мне все равно непонятно – с чего это вдруг у тебя, Женишок, такое рвение? Ты ведь вроде как здешний… Это же получается вроде того, что взрывать самого себя. А вдруг на приисках трудятся какие-нибудь твои родственники? Или хотя бы единоплеменники? За что же ты их так?

– Я не люблю советскую власть! – Жених почти выкрикнул эти слова. – И мой отец не любит советскую власть! И мой дед не любил советскую власть! Все не любят советскую власть!

– Вот как, – без всякого удивления произнес Серьга. – Все не любят советскую власть… Чем же она так вам насолила?

– Ты тоже не любишь советскую власть! – сказал Жених, обращаясь к Серьге. – Зачем ты пошел служить немцам? Зачем будешь травить и взрывать соль?

– Я-то? – Серьга опять лениво перевернулся с живота на спину. – У меня с советской властью совсем другие счеты… Свои собственные. Индивидуальные. А не какая-то там любовь или нелюбовь… Ладно! – Серьга вдруг резко поднялся на ноги. – Вот что я мыслю, командир и все прочие мои собратья по оружию! Хоть взрывать, хоть сыпать отраву должны не мы с вами, а кто-нибудь другой. А мы должны за всем этим делом наблюдать со стороны. Так сказать, контролировать, корректировать и давать ценные указания. Опять же снабжать взрывников и отравителей взрывчаткой и отравой по мере надобности. Такие, стало быть, мои соображения. А то ведь так недолго и погореть. А нам нужно продержаться в этом благословенном месте как можно дольше. Они будут добывать соль, мы – ее уничтожать. Они – добывать, мы – уничтожать… Такой вот, стало быть, конвейер… Многоразовая работа, короче говоря. И ловчее всего ее делать чужими руками. Чужие руки не так жалко, как свои. За чужими руками и укрыться можно.

– Правильно мыслишь, – одобрил Петля. – Да вот только вопрос: где взять такие руки? А, командир? – И Петля испытующе посмотрел на Гадюкина.

– Есть такие руки, – помедлив, сказал Гадюкин. – Иначе сказать, есть в здешних местах людишки, которые пойдут на это дело. Для того они здесь и находятся… Нужно только их разыскать и дать команду. Ну и, конечно, проинструктировать, как и что.

– И что же, ты их знаешь? – спросил Петля.

– Знаю, – ответил Гадюкин. – Перед отправкой майор назвал мне некоторые имена… Ну и, конечно, адреса. Здесь эти люди неподалеку живут. В окрестных деревнях. Ну и я так думаю, на соляных приисках. Героически добывают соль. Так что особых проблем у нас быть не должно. Люди-то поблизости… Так что Серьга прав. Именно так мы и будем действовать.

– И что же это за люди? – спросил Серьга. – Ладно мы. С нами все понятно. Но им-то – для чего нужна вся эта кутерьма? Взрывать, травить, рисковать шкурами…

– Откуда мне знать, кто они? – резко ответил Гадюкин. – Может, они так же не любят советскую власть, как, допустим, наш Жених. Или еще что-нибудь… У всякого – своя причина. Мне назвали их адреса и имена – и все. Велели запомнить, найти их, дать команду и помогать им. А все прочее мне неведомо.

– И когда же мы начнем? – спросил Серьга, покусывая сухую степную былинку.

– Вот когда найдем тех людей, когда с ними обо всем перетолкуем, тогда и начнем, – ответил Гадюкин.

– Так пойдем их искать! – вскочил на ноги Жених.

– Вначале надо побывать на приисках, – возразил Гадюкин. – Как следует осмотреться, определиться с подходами и отходами… То есть произвести разведку. И только потом…

– Тогда пошли! – Жених сделал несколько импульсивных, нервных шагов. – Чего сидеть?

– Эк тебя потянуло на душегубство! – прищурился на него Серьга. – Не торопись, сын степей. Еще успеешь угодить черту в зубы. Черт – терпеливый, он подождет…

Было в этих словах Серьги что-то такое, что заставило Гадюкина насторожиться. Он ничего не сказал ему, лишь посмотрел на него долгим, изучающим взглядом. Серьга перехватил этот взгляд, и какое-то время они молча