– Живые! – с облегчением гаркнул он. – Лорд думал, вы в воронку угодили при перемещении.

– Что за воронка? – мигом ухватилась за незнакомый термин я.

– Задница северная. Зима ж, мать её… – совсем непонятно пояснил дракон.

Решив отложить все уточнения на потом, я указала, откуда прилетел дракон.

– Замок там?

– Там. Но вам туда пока не нужно. Мы это… по лесу погуляем. Я вам столько всего интересного покажу.

Мы с девчонками переглянулись и повернули туда, куда идти не стоило, но теперь нужно было обязательно.

– Эй! Девицы! Адептки! Вы что, глухие?

Дракон окончательно выбрался из сугроба и теперь бежал за нами.

– Нет, они не глухие, а тупые, – зловеще прошипел другой мужской голос.

И из-за ели выступил другой брюнет. Его мороз точно не красил, на бледном лице не были ни кровинки, а выражение лица так и намекало, что плачет по этому дракона лопата. Огреть – и закопать в сугроб понадежнее.

Татуировка на груди тут же проявила солидарность и налилась холодом. Ощущение было странное, пробуждающаяся магия холодила, но мне от этого как будто становилось теплее, еще и золотой кристалл приятно грел бок.

Но на сердце все равно было тревожно. Поэтому ноги сами несли туда, куда меня тащила, как на аркане, интуиция. Я промчалась мимо обалдевшего подмороженного дракона.

Быстрее. Ещё быстрее.

Между верхушек хвойника мелькнули высокие шпили замка, лес поредел, но я уже не смотрела по сторонам, не знала, бегут ли рядом девчонки. Я просто мчалась куда-то, а потом вдруг влетела в магическую завесу, ощутила легкое сопротивление воздуха, и в следующий миг меня оглушила какофония из рева, визга и рычания.

У замка лорда Кшара шел бой.

Огромные алые существа, похожие на гигантских псов, и белоснежные крылатые ящеры, которых я сперва приняла за небольших драконов, бились с нежитью. Вот ее я узнала сразу. Причем разум отказывался выделять детали, а просто отметил, как неживое и особо опасное. А в вышине носился огромный, окруженный черными смазанными тенями, дракон.

Химеры! На лорда Кшара напали!

Ледяная татуировка ударила холодом, пальцы тряхнуло, будто электрическим разрядом, и на замок обрушился буран. Белоснежная пелена скрыла от меня и замок, и сражающихся, и даже деревья. Я просто стояла в белоснежной мгле, окруженная золотым сияние, льющимся из моей сумки. Не помню, как в моих руках очутился кристалл. Очнулась, только когда поняла, что сжимаю его в руках, а с губ срывается:

– Пусть живые не пострадают. Пусть все обойдется. Пусть… Пусть…

Сила жреца в уверенности в том, что он делает. Не должно быть ни страха, ни сомнений. Я и не боялась. Жизнь должна быть защищена. И неважно, идет ли речь о моих подругах, или белоснежной виверне с крыльями, как у дракона.

Мой старый знакомый появился внезапно. Он тяжело ввалился сквозь белоснежную завесу, словно путь до меня потребовал сверхдраконьих усилий, а потом упал на колени и оперся ладонями о землю. Только тогда я увидела, как снег под ним окрашивается алым.

– Боги… – прошептала я.

А вокруг нас завывала стужа, но даже сквозь ее вой до меня доносился скрежещущий, мерзкий смех химер.

– Успела. Надо же. Любоваться разрешается, – прохрипел он и отключился

– Нет, дракон. Не надо так! – я испуганно бросилась к нему. – У меня же нет ни зелий, ни целебных порошков. Они у Ники. Это она у нас целитель, а я вроде как жрец и должна благословлять и молиться, но почему-то лучше всего у меня получается ругаться.

Шлепнувшись в снег, положила голову дракона себе на колени. Сейчас, когда он не хмурился и не поджимал сердито губы, то был почти похож на того беззаботного блондина, что прицепился как банный лист ко мне в академии, и не успокоился, пока не выведал, что же такое интересное со мной происходило.

А кровь продолжала вытекать из его раны, алое пятно увеличивалось. И на помощь не позвать. Я верила в своих подруг, но что могли противопоставить адептки-недоучки бушующей стихии?

А ведь это я ее вызвала. Мой испуг создал буран, татуировка на груди искрила так, что я видела ее мерцание даже сквозь униформу. Золотой кристалл тоже ожил и излучал мягкий жемчужно-желтый свет, я подсунула его под руку дракона и пошептала:

– Однажды ты поклялся меня защищать и, кажется, это были не пустые слова. Все эти годы ты меня оберегал. Когда моя лодка начала тонуть, ты заморозил все озеро, а когда Златан напился огненной настойки и выдал чересчур мощный фаер, твоя стужа спрятала меня в глыбу льда. Снежный дар просыпался каждый раз, когда я была в опасности, и я хочу вернуть тебе долг. Не люблю быть должником, даже если задолжала дракону…

Я несла какую-то чепуху или умудрилась наобещать с три короба, потому что знала: на самом деле жрец из меня так себе, недоучка с бездонным резервом. Зато магии во мне было прорва, вот я и пыталась уговорить свою магию перетечь к дракону.

И она послушалась. Первый отреагировал мой золотой кристалл и засиял так ярко, словно и не камень, а раскаленный в печи металл, а потом в дракона потекла магия. Причем не только золотая, но и снежная. Золотистый свет окутал мощную фигуру мужчины, точно укрыл одеялом, а тоненький серебристый устремился туда, где должна была находить рана.

Хорошо, что он поделился со мной стужей. Вот и самому пригодилась.

Больше ничего умного подумать я не успела, потому что белесое сияние обхватило мое запястье, а, растаяв, оставило на нем невзрачный серебристый браслет. И в это мгновение дракон распахнул черные глаза, резко вскинул руку, увидел такую же полоску металл на своем запястье и выругался.

– Прости. Я только хотела вернуть долг, – прошептала я.

И совсем негуманно сбросила голову дракона на снег. Просто он уже очнулся и активно шел на поправку, а смотрел так вообще, словно хотел закопать в сугробе. Закончив любоваться браслетом, дракон вдруг наметил другую цель и схватил меня за лодыжку. Вскрикнув, я попыталась пнуть его свободной ногой, но дракон неожиданно навалился сверху. Как он проделал этот трюк – отдельная загадка. Наверное, просто много практиковался.

– Долг? Да, Рина. Долгов у тебя накопилось немало, – неожиданно жарко прошептал он мне в лицо.

Я уже знала, что он меня поцелует, за мгновение до того, как это все же случилось, но и тогда не стала отворачиваться. А зачем? Интересно же.

Губы северного дракона оказались твердыми и очень горячими. А еще он действительно