«Пятьдесят тысяч дукатов, – эта мысль согрела душу Джордана. – Клянусь, я стою каждого грошика».

Тут он осознал, что Родрик продолжает говорить, и прислушался.

– Чтобы наследовать трон – продолжал граф свое повествование, – претенденту необходимы королевская корона и государственная печать, которые он представит Камню в ходе специального обряда, тогда Камень передаст королю власть над нереальным. Не обладая этой властью, нельзя править в Редгарте.

– Только не говорите мне, – воскликнул Джордан, – что и корона и печать пропали. Я уже знаю, что это именно так.

– Вы действительно начинаете рассуждать, как настоящий принц, – произнес Гэвэйн. – Виктор и оба его брата уже не раз перевернули весь замок после смерти короля Малькольма, но не нашли даже и следа короны и печати.

– Постойте, постойте, – воскликнул Джордан, и, сдвинув брови, задумался. – Если Луи или Доминик убили отца, это значит, что необходимые атрибуты власти у одного из них. А так как ни у кого, совершенно очевидно, нет ни печати, ни короны, значит, они – не убийцы! Надеюсь, они не такие идиоты, чтобы убить короля прежде, чем выяснить, где же находится то, без чего никто из них все равно не сможет занять трон. Или я ошибаюсь?

– Даже в самый безупречный план может вкрасться ошибка, – ответил Родрик, – хотя, возможно, существует кто-то третий, неизвестный нам, кто стоит за этим убийством… Очень плохо, что смерть короля окутана таким туманом, но гораздо хуже то, что заболел принц Виктор. Когда об этом узнают при дворе, наш господин, став уязвимее, лишится последней надежды на успех. Вот почему вы нам и нужны, Джордан. Пока вы будете играть роль принца для окружающих, наши люди втайне продолжат поиски.

Все четверо долго в молчании стояли вокруг костра. Каждый из них был погружен в собственные размышления, касавшиеся его участия в деле в сложившейся ситуации. Первым в себя пришел Гэвэйн, принявшийся готовить для всех скудный походный завтрак. Аргент пошел задать корм лошадям. Родрик, достав из одном из седельных сумок карту, стал изучать ее, чтобы выбрать кратчайший путь в Полуночный Замок. Джордан, который опять оказался не у дел, решил немного прогуляться и осмотреться вокруг. Подобное занятие было хорошо уже тем, что помогало согреться. Он потирал руки и дышал на них, с горечью думая о своих перчатках, которые проиграл в кости в одном из городов, где выступал. Ему везло в игре только тогда, когда удавалось убедить партнеров использовать его собственный набор костей…

Повсюду, насколько он мог видеть, лежала болотистая, покрытая зарослями вереска равнина, раскрашенная скупыми пастельными красками, среди которых преобладали цвета серый и бордо. На фоне этого однообразного пейзажа выделялся продолговатый могильник высотою футов в десять. Холм располагался поблизости от дороги, и, несмотря на то, что весь порос кустарником, форма его говорила о том, что насыпан он был человеком. Скорее всего, это было место захоронения какого-нибудь древнего племенного вождя.

Когда Джордан был маленьким, мама запрещала ему приближаться к подобным курганам. Потому что в них очень часто селилась нечисть, а тот, кто проникал в подобные могильники, исчезал навсегда. Позже, когда Джордан стал старше, ему довелось, сидя с широко открытыми глазами, выслушать старинную балладу о горе Силбери. Речь в ней шла об одном рыцаре, спящем в золотых доспехах под толщей кургана. Рыцарь сжимал в руках огромный меч и ждал зова, чтобы сразиться в последней битве со злом. Став взрослым, актер пришел к убеждению, что все эти рассказы и песни не более чем выдумки и старинные предания, не имеющие ничего общего с настоящей жизнью, а курганы – просто могильные холмы. Однако некоторые из этих сказок очень нравились ему, и, даже зная, что в них нет ни слова правды, он включал их в свои пьесы. Так ему казалось. По крайней мере, до сегодняшнего дня.

Приближаться к большому могильнику было все равно, что стучать в дверь наводненного духами дома. Что-то особенно волнующее было в этом кургане, какое-то ощущение присутствия притаившегося, чтобы наблюдать за живыми, зла. Остановившись на полдороге к холму, Джордан замер, глядя на него. Пробирающий до костей холод заставил актера плотнее закутаться в плащ. Сильный порыв ветра растрепал волосы остановившегося в нерешительности человека. Температура резко упала, и Джордан с удивлением увидел парок, поднимающийся у него изо рта. Свет вокруг померк, актер поднял голову и увидел огромные свинцовые облака, вдруг скрывшие солнце. Ветер подул с такой силой, что казалось, готов был разорвать человека на куски. Не помогал и толстый теплый плащ. Джордан почел за благо повернуть назад, чтобы присоединиться к остальным, которые о чем-то взволнованно переговаривались.

– Что такое? – испуганно спросил Джордан – Что, черт возьми, происходит? Десять минут назад небо было чистым. Грозовые облака не собираются так быстро. Тут есть что-то неестественное!

– Это чертовски верно подмечено! – зарычал Гэвэйн и выхватил, точно игрушечную, свою тяжелую секиру. – Сюда, ваше высочество. Нас атакуют.

Джордан вновь посмотрел на небо, которое заполняла тьма. Грозные громовые раскаты ревели совсем рядом.

– Не это ли вы имели в виду, когда говорили про колдовскую власть над стихиями? – обратился он к Родрику.

Граф отрицательно покачал головой, внимательно вглядываясь в небо:

– Нет, Джордан, мало уметь управлять только водой и ветром нужно использовать Высшую Магию, чтобы вызвать такую грозу.

– Хорошо, пусть это будет Высшая Магия. Нам-то что с ней делать?

– Не знаю! – воскликнул Родрик. – Мне нужно время, чтобы все обдумать! Гэвэйн… держите вашу секиру наготове.

– Секиру? Вы сказали – секиру?! – закричал пораженный Джордан. – Да что тут можно сделать этой секирой? Хорошо, пусть он заберется мне на плечи и отрежет кусочек облака!

– Нет нужды так шуметь, ваше высочество, – спокойно произнес Гэвэйн, – это не простая секира. Когда-то, много лет назад, ее сделал и подарил мне Магистр Ордена колдунов.

Он потряс своим оружием, и Джордан, дав себе труд всмотреться в секиру, увидел, что ее лезвие покрывает тонкая паутина рунического письма. Казалось, что письмена эти светятся и мерцают в сгустившейся темноте. Актер снова посмотрел на небо. Черные облака кипели у него над головой. День умирал в наползающих на болото сумерках. Внезапный раскат грома точно потряс воздух. Сделав шаг назад, Джордан закрыл уши руками. Кустарник пригнулся к земле под мощными струями обрушившегося на него дождя. Несколько секунд – и Джордан промок до нитки. Он озирался вокруг, полный страха и растерянности, в поисках укрытия, но спрятаться было негде. Лошади ржали, вставали на дыбы, сильно напуганные грозой. Но Аргенту довольно быстро удалось успокоить их.

Вспыхнувший в небе огонь ударил в землю не более чем в дюжине ярдов от четверки путешественников. Почва заходила ходуном, и там, куда попала молния, полыхнул вереск, но дождь не позволил огню распространиться. Гром загремел снова, на сей раз громче и гораздо ближе. Снова вспыхнула молния, заставив всех четверых упасть на землю. Джордан с головой зарылся в вереск, прекрасно понимая, что прятаться бесполезно. Родрик что-то прокричал, вероятно, призывая своих спутников держаться вместе, но голос его потонул в реве грозы. Джордан поднял было голову, когда небеса вновь изрыгнули пламя, и ему не осталось ничего другого, как только, опять уткнувшись в грязь лицом, обхватить голову руками. Земля дрожала под актером, и он чувствовал жар горящего рядом вереска. Огонь падал с неба с каждым разом все ближе и ближе…