– Стойте! – закричал Паша. – Я еду с вами.

Я притормозила и оглянулась:

– Извини, я не в город.

– Я не собирался в Москву, – сказал отпрыск Ильи.

– Направляюсь в Ложкино, – продолжала я, – если нам по пути, то я тебя подвезу.

– Конечно, по пути, – обрадовался Павел. – Можете полчасика подождать? Надо кое-что сложить!

– Хотите уехать жить в другое место? – уточнил Собачкин.

– А вам в кайф оставаться там, где жрать нечего? – скорчил гримасу недоросль и ушел.

Сеня почесал макушку:

– Дашута, я поехал смотреть офис. Жду тебя.

Я села в холле в кресло.

– Найди Илью и Анастасию.

– Ладно, – пообещал приятель, – небось они воспользовались самолетом. Все пассажиры регистрируются, найду, куда они улетели, скорей всего, рванули за границу. Просмотрю там дорогие отели, сомнительно, что супруги поселились в хостеле. Ну я пошел.

Я зевнула, начала засыпать, и тут меня весьма грубо потрясли. Глаза открылись, у кресла стоял Павел.

– Поехали скорей, тут очень плохо, – пожаловался он, – я есть хочу!

Я посмотрела на три громадных чемодана, которые возвышались около парня.

– Это твои?

– А чьи еще? – скривился Павел. – Вот любят женщины задавать глупые вопросы.

Я решила не реагировать на грубые слова:

– У меня небольшой багажник.

Павел захихикал:

– У вас нет багажника, но он есть в вашей машине.

Замечание справедливое, но мне стало неприятно.

– Есть заднее сиденье, – продолжал Павел, – неохота в эту жуть возвращаться. Я взял вещи самой первой необходимости.

Я еще раз окинула взглядом три огромных чемодана. Однако у юноши немало «первого необходимого».

Удивительно, но его багаж влез в мою «букашку», я села за руль.

– Где тебя высадить?

Павел молча показал рукой на дорогу. Я поехала по направлению к Ложкину. Сначала подумала, что друзья, которые собрались приютить недоросля, живут в поселках Вилкино или Тарелкино. У жителей поселений своеобразное чувство юмора. Кстати, рядом есть еще Чашкино и Ножкино. Но младший Комаров не проронил ни слова, когда я ехала мимо поселков. Мне пришло в голову, что надо высадить его в деревне Опушкино, но и ее мы миновали молча и в конце концов очутились у шлагбаума Ложкина.

– Тебе сюда? – не выдержала я.

– А вам куда? – поинтересовался юноша.

– Я живу здесь.

– Ну так и мне туда же, – высказался Паша.

И лишь тогда меня осенило.

– Объясни, к кому ты едешь?

– К вам! – буркнул студент.

Я опешила, а парень продолжал:

– У меня нет денег. Не могу же я остаться в доме, где нет прислуги. А у вас точно есть гостевое помещение.

Верно! Только оно сейчас превращается в офис агентства «Тюх».

– Что смотрите на меня? – заныл Паша. – Вы хоть понимаете, какой стресс я пережил? Ужас! Нервная система в клочья! Как жить одному? Без денег? А? Не желаете меня пригласить? Мне что, убираться вон? Да? Идти назад? С чемоданами? Да? Хотите, чтобы я умер? Давайте, пинайте меня под зад коленом! Вот вы какая! С виду ласковая, а на самом деле злая!

– Прекрати истерику, – поморщилась я, – ладно, временно останешься у нас, пока твои отец с матерью не вернутся.

Павел поджал губы и ничего не сказал. Мы въехали в поселок и вскоре очутились у дома.

– Наконец-то! – закричал Дегтярев, который стоял во дворе. – Сейчас приедут клипальщики.

– Кто? – поразилась я. – Никогда не слышала о таких специалистах. Чем они занимаются?

– Кто у тебя в машине? – ушел от ответа полковник.

– Павел Комаров, – представила я гостя.

Толстяк прищурился:

– Так!

Из дома выглянула Нина.

– Дашенька, куда вы подевались?

– Уже вернулась, – улыбнулась я, – будьте любезны, покажите Павлу комнату с эркером. Он у нас день-другой поживет.

– С радостью! – воскликнула Пантина. – Пойдемте, Пашенька.

Парень молча двинулся к крыльцу.

– Чемоданы! – напомнила я.

– Их же принесут, – бросил на ходу гость.

– Кто? – удивился полковник.

Паша остановился.

– Ну не знаю! Охрана, водитель, управляющий. Мужик для черной работы.

– У нас только одна помощница по хозяйству, – пояснила я.

Нина помахала рукой.

– Вот она я!

Младший Комаров издал протяжный вздох.

– Мне что, самому багаж переть?

– Могу помочь, – вызвалась Пантина.

Юноша скорчил мину, но вернулся к «букашке».

– Весьма избалованный тип, – констатировал полковник, когда Комаров вкатил в дом последний кофр, – похоже, он ждал, что хозяева потащат его хабар. О! Клипальщики прибыли.

Я повернула голову и увидела ярко-красный микроавтобус с надписями синего цвета. «Ваш клип в день обращения», «Рекламодатели номер один в Европе», «Вы платите, мы делаем вас звездой».

– Клипальщики! Те, кто снимает клипы, – осенило меня. – Зачем они нам?

– Идиотский вопрос, – мигом разозлился толстяк, – сделают ролик, мы везде его разместим.

– Где? – уточнила я.

– В Интернете, на телевидении, – гордо заявил Дегтярев, – на радио.

Я подавила смех. В особенности на радиостанции обрадуются предложению демонстрировать видео.

– И нечего крючиться, – фыркнул Дегтярев, – сейчас на всех частотах есть онлайн-трансляция программ.

– Здрассти, – заорал парень в зеленой дубленке, подходя к нам. – Энрике к вашим услугам. Что делаем? Кто поет?

– Рекламу делаем, – засуетился Дегтярев. – Пошли в офис.

– Супериссимо, – закричал Энрике, – народ, вылезай. Приехали по адресу. Заблудились чуток. Искали Ложкино, навигатор примчал в Вилкино, а рядом Чашкино, Ножкино!

– Еще Тарелкино! Сюр прямо, – вздохнула девушка, секунду назад выпрыгнувшая из микроавтобуса. – Амалия.

– Даша, – представилась я.

– Саша, – сказал Дегтярев.

Я чуть не упала. Саша?! Ну и ну!

Послышался грохот.

Из машины вылез толстый мужик лет шестидесяти и принялся вытаскивать какие-то палки, мешки, железные сундуки, черные чемоданы.

– Колян, неси хабар куда заказчик велит, – распорядился Энрике.