Дегтярев моргнул.

– Это твоя мать?

– Суперски сообразили!

– Она не работает здесь?

– Не-а!

– Зачем тогда в форму влезла? – пошел вразнос полковник. – Людей путает! Покупатели раздетыми не ходят.

– Жарко в шубе, – стала оправдываться Таня, – вон доха на ручке тележки висит. Дорогая. Норка.

– Кошка крашеная, – усмехнулась девочка, – у папани денег на другую нет. Разобрались? А?

Катя показала пальцем на полковника.

– Ему ваша мебель не нужна. Он новую хочет. Да?

– Да, – кивнул толстяк.

– Мам! Накинь свою кошатину, а то еще кто-нибудь привяжется, – посоветовала Катя, – и пошли пожрем!

Таня, Коля и их дочь двинулись в сторону ресторана.

– Почему ты не остановила меня? – возмутился полковник.

– Пыталась изо всех сил, – ответила я, – но ты не давал мне договорить.

– Никакой от тебя пользы, один вред, – махнул рукой Дегтярев. – Кем надо быть, чтобы подумать, что человек хочет забрать мебель из квартиры?

А кем надо быть, чтобы подумать, что гостиная – это название магазина, который находится в молле «Москва»?

Я набрала полную грудь воздуха.

– Ты спросил у женщины: «Где у вас самая лучшая мебель?» Вот она и ответила: «В гостиной».

– «У вас», то есть в вашем торговом центре, – вдруг спокойно уточнил полковник.

– Таня здесь не работает, – засмеялась я, – тебя ввело в заблуждение синее платье, такие здесь и впрямь служащие носят. Пошли!

Александр Михайлович вздохнул:

– У фонтана посижу.

– Что случилось? – спросила я. – Тебе плохо?

Дегтярев опустил голову.

– Старею. Медленно соображаю. Забываю кое-что. Сегодня утром два раза позавтракал. Нина удивилась: «Опять за тостики взялись, не наелись?» А у меня из головы вылетело, что я уже поел. Правильно меня с работы уволили. Кому безумец нужен?

Мне стало жаль полковника. Никто из нас с годами не становится моложе, но лить слезы о горькой судьбе толстяка нельзя. Надо его приободрить.

– Ты не дряхлый! По три раза ужинаешь постоянно, много лет подряд. И всегда помнил только о работе, про домашние дела вечно забываешь. И вообще, ты выглядишь на тридцать лет.

– Правда? – обрадовался полковник.

– Даже моложе, – в порыве вдохновения соврала я. – Пошли мебель выбирать.

И тут на мой телефон прилетело сообщение от Семена. Я вслух прочитала его:

– «Возвращайтесь. Энрике и Амалия договорились. Нам напрокат дадут кабинет».

– Не хочу снимать ролик в интерьере публичного дома, – закапризничал Дегтярев.

– В отличие от тебя, я никогда не посещала подобные заведения, – заметила я, – но снимок мне нравится.

Полковник взглянул через мое плечо на экран и пробормотал:

– Ну ничего! Ладно, едем домой.

Мы вышли из торгового центра, сели в машину, я хотела отпустить педаль газа, но тут кто-то постучал в окно двери водителя. Я повернулась, увидела Колю и нажала на кнопку. Стекло опустилось.

Николай сунул в салон руку.

– Во! Моя визитка. Решите купить нашу обстановку, звоните. Отдам со скидкой. Плюс ковер в придачу.

– Большое спасибо, – поблагодарила я, – непременно.

На следующий день утром мы сидели на совещании, которое созвал Дегтярев.

– Поскольку клипчатники пока не привезли мебель, воспользуемся тем, что есть, – потер руки толстяк.

Я потупилась. Клипчатники! Александр Михайлович теперь решил так называть Энрике и Амалию.

– Итак, начнем! – заявил полковник.

– Что? – спросила я.

– Работу над делом! – ответил Дегтярев.

– Каким? – удивилась я. – У нас пока нет клиентов.

Семен легонько пнул меня под столом ногой, Александр Михайлович закатил глаза.

– Давайте сразу расставим точки над буквами. Я главный, я паровоз. Вы вагоны. Со мной не спорят, не возражают постоянно, не перебивают. Заказчик есть.

– Кто? – спросила я.

– Ну и как работать, если на каждом слове тебя перебивают? – возмутился толстяк.

– Извини, – пробормотала я, – молчу, как рыба об лед.

– Очень в этом сомневаюсь, – пробурчал Александр Михайлович, – прикусить язык ты не способна, но попробуй хоть пару минут держать его на привязи. Наш клиент Павел Комаров.

– Отлично! – подпрыгнула я. – Для начала у него нет денег на оплату детективов. И потом…

На сей раз Семен лягнул меня под столом что есть силы, я ойкнула и притихла.

– Продолжаю, – отчеканил полковник, – вчера мне не спалось. Наш гость тоже никак не мог уснуть. Мы с ним побеседовали, обсудили кое-какие вопросы, – продолжал полковник. – Да! Денег у Павла нет. Но он очень любит бабушку и хочет выяснить, кто довел ее до больницы. По поводу того, что ей кто-то звонил, он ничего не знает. Комарова внуку ничего не сообщала. Учитывая, как Павел нежно относится к пожилой женщине, я решил разобраться в этом вопросе. Итак, какая баба звонила Зинаиде Львовне, прикидывалась ее покойной внучкой?

Я отвернулась к окну. Сомневаюсь, что Павлик может кого-нибудь любить, кроме самого себя. И очень хорошо понимаю, что полковника отправили на пенсию, а он не умеет сидеть сложа руки. С ранней юности Александр Михайлович служил в органах, вся его жизнь там. У него нет никакого хобби. Рыбалка, охота, возня в гараже, занятия спортом – все это не для него. Его с трудом выпихивали в отпуск, и слова «выходной» он не знал. И вдруг! Ехать на работу не надо! Для многих мужчин избавление от ежедневного труда, возможность вставать в полдень, медленно завтракать, смотреть телевизор, общаться с приятелями – огромное счастье, они мечтают уйти на пенсию. Настроение им портит только то, что она мизерная, прожить на нее невозможно и придется все же где-то пахать. А для полковника отставка – крушение всей его жизни. Голову на отсечение даю, что он сам рассказал Павлу про звонки бабке и предложил заняться поисками подлой особы, которая прикидывалась несчастной Варей.

– Да, денег у Павла нет, – повторил толстяк, – но мы тоже пока никому не известны. Об агентстве никто не слышал. В рекламных целях многие фирмы делают бесплатно ремонт, дарят товары. А мы найдем эту «Варю», о нас напишут газеты, клиенты толпой побегут в «Дегтярев-Плаза».

– Куда? – оторопела я.

– Я решил теперь так называть наше сыскное бюро, – улыбнулся Александр Михайлович. – Моя фамилия прекрасно знакома полицейским по всей стране. Она привлечет массу заказчиков.