уверенно летел к заветному финишу. За сотню саженей до столба Евгений, к своей неимоверной радости, наконец-то опередил Вареньку и, первым достигнув финиша, с чувством победителя при Измаиле встретил ее, раскрасневшуюся, явно довольную этой захватывающей дух гонкой.

– А я-то думала, что артиллеристы только и могут из пушек по воробьям палить! – задорно воскликнула девушка и весело рассмеялась.

– Ну, почему же, – смущенно заявил Евгений, – мы и не такое могём.

Это его «могём», почерпнутое из богатого лексикона батарейного балагура и зубоскала Кузьмы, еще больше рассмешило Вареньку, и она, словно серебряный колокольчик, залилась своим бесподобным, ласкающим слух смехом. Баташов пытался было для пущей солидности сдержаться, но, видя ее смеющиеся глаза, губы, сотрясающееся от смеха тело, не выдержал и загоготал вместе с ней.

Гонка и искренний неудержимый смех не только растопили последние остатки робости между Евгением и Варенькой, но и несколько сблизили их, и теперь, в ожидании торжественно и неторопливо шествующего к заветному лесному острову охотничьего полка во главе с сиятельным губернским предводителем дворянства, они, держа коней в поводу, медленно шагали по пустынной дороге, беседуя как давние и близкие знакомые.

– Правда, что папенька выглядит, словно генерал со всем своим охотничьим войском? – неожиданно спросила Варенька, бросив взгляд на приближающихся охотников.

– Да-а, ваш рара́ – настоящий главнокомандующий. Я знаю из рассказов отца о беспримерной храбрости Петра Ильича, его смелости и решительности и думаю, что все эти его качества мы еще увидим во время сегодняшнего гона.

– О-о, уж в этом-то я нисколько не сомневаюсь, – сказала девушка, озорно взглянув на Евгения. – Говорят, что я вся в него. Так что рекомендую вам не отставать от меня, а то можете заблудиться или, того хуже, наскочить на матерого зверя…

– Не кажется ли вам, мадмуазель, что вы сегодня излишне самоуверенны? – обиженно воскликнул поручик, подкручивая ус.

– Возможно, – неожиданно согласилась Варенька, – поэтому я вас прошу меня извинить и не быть букой. А чтобы вы больше не злились на меня я, с вашего разрешения, вас поцелую.

Не успел Евгений осознать своего счастья, как шалунья, чмокнув его в щеку, вскочила на свою кобылку и была такова.

– Ну что, я же говорил вам, что моя дочь – истинная Диана-охотница! – воскликнул граф, подъезжая. – Ей так и не терпится начать гон, – добавил он, влюбленным взглядом глядя на удаляющуюся фигуру дочери, – а я не тороплю Пафнутия. От усталой собаки прыти не дождешься, а значит, и настоящей охоты не будет. Скоро вы увидите правильный гон в поле, где даже неопытный, но сметливый охотник живо приобретает то охотничье чутье и сноровку, которые частенько удивляют людей, мало знакомых с этого рода охотой. Главное, чтобы вы не отставали от меня, – предупредил граф.

Завороженный внезапным поцелуем Евгений ответил что-то невпопад и, вскочив на своего рысака, направил его вслед за графским орловцем, все еще пребывая в состоянии эйфории. С мыслью о Вареньке Евгений уже в окружении догнавших хозяина псарей и охотников добрался до леса и с удивлением обнаружил, что девушки на опушке нет.

– А где же ваша дочь? – удивленно спросил он у графа.

– Как всегда, с доезжачим Филатом и подвывалой выехала к волчьему логову, – спокойно, словно о чем-то обыденном, сказал граф.

– Но там же небезопасно! – озабоченно промолвил Евгений. – Дайте мне проводника, чтобы я в случае чего был с ней рядом…

– Ну это вы зря, – улыбнулся граф. – Наш Филат – мужик крепкий, с одной рогатиной на медведя ходит, а волки для него – тьфу и растереть! А дать проводника я вам никак не могу, ведь у каждого свое место в загоне. Так что, мой мальчик, держись лучше меня.

Неожиданно в глубине леса послышался протяжный волчий вой, настороживший людей и собак. Евгений при этом сразу же поднялся на стременах, готовый в любой момент сорваться с места, чтобы первым нагнать серого, но граф остановил его порыв:

– Это мой подвывала заливается, – с гордостью в голосе промолвил он, – сейчас начнется потеха.

Пафнутий протрубил в рог сигнал «Бросай гончих!», по которому доезжачий быстро без суеты распределил направления движения между своими помощниками, разомкнул гончих, и стая с громким лаем кинулась к месту напуска на логово. Петр Ильич, к удивлению Евгения, не последовал следом за стаей, а вместе с ловчим поскакал к другому краю леса, за которым простирались бескрайние поля. Поручик последовал за ним. По ходу движения ловчий проверял борзятников, которые со своими сворами располагались через каждые двести-триста метров друг от друга по периметру лесного острова.

На вопрос Евгения, почему так редко устроены засады, Пафнутий объяснил, что участки острова, через которые волки могут скрыться незамеченными для борзятников, огорожены тенетами.

– Так что, ваше благородие, от нас ни один серый не ускользнет, – уверенно заявил ловчий, направляясь к следующей стае повизгивающих в ожидании гона борзых.

– Здесь и будем ждать, – сказал граф подъехавшему к нему поручику Баташову, указывая на ложбину, выходящую из леса и заканчивающуюся в чистом поле в сотне метров от опушки. Как только он соскочил с коня, к нему тотчас подскочили четыре довольно крупные борзые.

– Ах, вы мои красавцы! – любовно приветствовал псов хозяин. – Вот это и есть мои любимцы – Хватай, Удав, Налетай и Терзай. С ними мне никакие волки не страшны.

Приласкав псов, Петр Ильич с помощью заездного вскочил на коня и направил его к разлапистому клену, покрытому багряно-золотой листвой. Все затаились под его сенью в ожидании хищников.

Вскоре послышался приближающийся лай гончих, главная задача которых была – выгнать зверя из леса, как можно ближе к борзятникам.

– Слышите звонкий лай? – встрепенулся граф. – Это моя дорогая Флейта заливается. Знать, скоро будет здесь. Советую вам приготовиться, – обратился он к Евгению, судорожно сжимая в руках тяжелый арапник.

Зоркий глаз молодого охотника, привыкшего стрелять в горных козлов на предельных расстояниях, первым заметил несущегося по ложбине матерого волка с ощетинившейся желтой шерстью на загривке. Чтобы не упустить серого, Евгений с места пустил своего орловца в галоп, ему наперерез. Заметив всадника, зверь, не останавливаясь, проскочил под ногами его коня и кинулся в заросли, где его уже ждали борзые. Напуганная лошадь испуганно шарахнулась в сторону, чуть было не скинув с себя наездника. Евгений с трудом удержался в седле, но пока он успокаивал и разворачивал своего орловца, борзые, преследующие волка, были уже далеко.

– Ату! Ату его! – крикнул граф, увидев серого, и поскакал вслед за оглашающей окрестности громким лаем стаей.

Заметив собак, волк отвернул на пашню, и псам пришлось доставать его уже по рыхлому чернозему. Дружно подлетели к нему борзые. Окруженный