Так и не добившись каких-нибудь реальных результатов, советские контрразведчики временно прекратили допросы, надеясь, что со временем Николаи сам захочет высказаться. Но, не дождавшись добровольного желания немецкого разведчика облегчить свою душу, 12 октября 1945 года следствие продолжилось. Вести его генерал Петровский поручил более жесткому и настырному следователю, майору Афанасьеву.

– Несмотря на все ваши запирательства, вам все-таки придется дать показание о разведывательной работе, проводимой вами против России.

Видя, что новый следователь не отстанет от него, пока не добьется результата, полковник Николаи решил сменить тактику.

– Моя разведывательная работа в этот период состояла в том, что я руководил всей разведывательной службой, состоявшей из четырех отделов, каковыми являлись тайная разведка, фронтовая разведка, внутренняя разведка и разведка при помощи печати…

– Назовите лиц, стоящих во главе указанных отделов.

– Начальник тайной разведки майор Гемп, фронтовой разведкой руководил майор Редерн, во главе внутренней разведки стоял майор Кемпис, разведкой при помощи печати руководил майор Крегер.

– Кто занимался засылкой агентов на территорию царской России?

– Отдел майора Гемпа.

– Этот отдел самостоятельно забрасывал агентуру в Россию или требовалась санкция вышестоящего начальства?

– Заброской агентуры в Россию отдел занимался самостоятельно.

– Вы хотите сказать, что и ценная агентура, насаждавшаяся в правительственных учреждениях России, забрасывалась без санкции вышестоящего начальства?

– Об этом я ничего не знаю. Мне даже неизвестно, существовала ли такая агентура в правительственных кругах России, – стоял на своем полковник Николаи.

Все повторялось, и это начинало раздражать даже предельно спокойного следователя Афанасьева. Но он, не уменьшая напора, продолжал допрос. Моральный нажим упорного чекиста был настолько велик, что Николаи был готов покончить с собой, о чем он и упомянул в своей рукописи «Разведка 1900–1945 гг. Обобщенный опыт», подготовленной уже в Москве.

Не сразу, со временем, следователи НКВД в конце концов убедились в том, что семидесятидвухлетний отставной полковник, отрицая свою непричастность к деятельности заправил Третьего рейха, был как никогда правдив. Но это выяснится много позже, после полного окончания Второй мировой войны. А осенью 1945 года советские чекисты предъявили полковнику Николаи обвинение в военных преступлениях и отправили в Советский Союз, оторвав его от отчего дома, расположенного в небольшом городке Айзенах, затерявшегося в горах Тюрингии, и от многочисленной семьи – жены и трех дочерей.

– Я ненадолго, – сказал он на прощание своей постаревшей за годы войны супруге Марии, – видит Бог, я ни в чем не виноват.

В те последние дни октября 1945 года полковник Николаи не мог и представить себе, что вскоре вместо своего родного и уютного дома в Айзенахе окажется в далекой и заснеженной Москве в одиночной камере спецтюрьмы НКВД, где пробудет до весны 1946 года. Окончательно разобравшись в том, что полковник Николаи никакого отношения к германскому фашизму не имел и с нацистами не сотрудничал, руководитель НКВД генерал Меркулов распорядился перевести «главного германского шпиона» Первой мировой войны на спецдачу в окрестностях Москвы, где тот взялся написать книгу о значении разведки в современном мире. Так и не увидев своего произведения напечатанным, в 1947 году полковник Николаи тихо ушел в мир иной, унеся с собой в могилу так и оставшиеся нераскрытыми секреты германской разведки времен Первой мировой войны…

Глава V

Германия. 1893–1896 гг

«Правительство, чей Генштаб может предвидеть минимальные колебания акций на медь, сталь, хлопок, шерсть на бирже, а также следить за производством бензина и пищевых продуктов, нужных для армии, – такое правительство выигрывает сражение, еще не начав войны».

Вальтер Николаи

«…Подполковнику Николаи было поручено руководить средствами печати, следить за настроениями в армии, укрепляя боевой дух солдат. Кроме того, он должен был контролировать работу почты, телеграфа, телефонной сети, принимать меры против экономического шпионажа. Николаи справился со всеми поставленными задачами, послужив своему отечеству».

Из книги генерала Людендорфа «Воспоминания о войне».

1

Светловолосый, среднего роста, лет сорока на вид, деятельный, никогда не унывающий генштабист, в короткие сроки реформировавший перед войной всю германскую разведку, Вальтер Николаи, по воспоминаниям сослуживцев, руководил разведкой так же смело и решительно, как командовал бы в бою ротой или даже батальоном потомственный военный пруссак, кем он и был на самом деле. Достигнув уже определенных высот в главной своей деятельности, он любил вспоминать в окружении коллег:

«Господа, даже будучи фенрихом, я не только познавал азы военного дела, но и повсеместно изучал науки, казалось бы очень далекие от боевых уставов и наставлений. Я знал, что когда-нибудь они пригодятся мне в важном для моего Отечества деле. Все приобретенные мной многосторонние знания очень пригодились мне при формировании самой передовой разведки в Европе. Мне удалось создать не только теорию разведки и ее новую структуру, но и нечто большее – ее идеологию, основы ее нравственной культуры, что, я надеюсь, будет оценено нашими потомками превыше всего».

Вместе с тем Николаи был человеком несколько сентиментальным, особенно когда вспоминал свою семью, своих милых девочек, которых видел нечасто. Все эти противоречивые качества были заложены в нем еще в эпоху Великого Бисмарка, и потому он всегда с большой осторожностью относился к резким переменам в обществе, и в политике в частности. Мне кажется, читателю будет интересно узнать, как начиналась эта довольно бурная и наполненная самыми разнообразными событиями жизнь…

* * *

Вальтер Николаи начинал свой жизненный путь, как уже сказано выше, еще в эпоху Великого Бисмарка, в обычной протестантской семье, далекой от прусских аристократических традиций и связей. Его отец был капитаном прусской армии и потомком брауншвейгских пасторов, мать – тихая и заботливая женщина – была дочерью зажиточного крестьянина. Фамилия будущего разведчика была одной из старейших в Брауншвейге, но знатной родословной похвастаться не могла, ибо предки его крестьянствовали и лишь своим упорством и знаниями выбились в священники и мелкие чиновники. Мальчику не исполнилось еще и четырех лет, когда от тяжелых ран, полученных в ходе франко-прусской войны, скончался отец. Нелегко пришлось жить осиротевшей семье на скудную кайзеровскую пенсию, но воспитанная в духе традиционного немецкого консерватизма и преданности императору мать постоянно внушала своему сыну:

– Всегда помни, Вальтер, что брауншвейгцев на службе Отечеству отличали преданность, смелость и честность, они были верной опорой кайзера, пример тому – твой славный отец. И еще: старайся быть ближе к сильным мира сего и подальше от политики, и тогда, возможно, ты сможешь устроить свою жизнь лучше, чем твои несчастные родители…

Успешно окончив Домскую гимназию в Хальберштадте, Вальтер на себе испытал кастовые ограничения, существующие в кайзеровской Германии, когда все люди были разложены по сословиям, словно товары по полкам, где рожденный на первом этаже никогда не мог претендовать на второй.