Даже отличное окончание гимназии не давало права на блестящее будущее, о котором не раз говаривала ему мать.

И только благодаря хлопотам родственников и поручительству командира полка, в котором когда-то служил капитан Николаи, юноше удалось поступить в кадетский корпус. После окончания этого военного учебного заведения Вальтер сдал Fähnrichsexamen – экзамен на фенриха[2] – и поступил в этом невысоком звании на военную службу в 82‐й прусский пехотный полк. Командир полка Георг Кольгоф, потомственный прусский офицер кайзеровской армии, зная о его отце-офицере, скончавшемся от тяжелых ран, и о искреннем стремлении Вальтера стать профессиональным военным, благоволил к молодому брауншвейгцу. Он даже поручил своему адъютанту оказать парню помощь не только в изучении военной науки, но и в усвоении правил этикета, так необходимого «благородным господам». Вальтеру, больше привыкшему к простому обхождению, светские манеры казалось неуместными в его дальнейшей офицерской жизни. И потому эти уроки он не принимал всерьез, чем вызвал искреннее возмущение адъютанта, мелкопоместного дворянина из Мекленбурга, который пожаловался на строптивого фенриха своему командиру.

– Я-то полагал, что вы человек грамотный и понятливый и искренне думал, что вас ждет достойное будущее, – сказал однажды Вальтеру полковник Кольгоф, – но вижу, что вы до сих пор находитесь в плену своих сословных предрассудков, и мне кажется, что настоящего офицера из вас не получится…

– Господин полковник, прошу вас, не ставьте на мне крест, я буду исполнять все, что вы мне порекомендуете… – возопил фенрих, всем своим существом поняв, что его военной карьере может прийти конец. И столько в его словах было искреннего раскаяния и желания выслужиться, что полковой командир, немного смягчившись, изрек:

– Хорошо, я даю вам еще один шанс выбиться в офицеры…

А тех, кто хотел стать военной элитой, в полку гоняли без жалости и зачастую после службы заставляли работать в офицерском клубе официантами, чтобы будущие командиры учились тому, как вести себя вне службы. И Вальтер безропотно, после нелегких и изнурительных занятий с солдатами, изучал этикет, манеры и даже сервировку стола. Он показал себя старательным учеником и быстро запомнил, какие бокалы предназначены для белого вина, а какие для красного, какая вилка предназначалась для салата, а какая для холодных закусок. Вскоре он, как заправский кавалер, мог галантно пригласить на танец знатную даму, зная, когда надо ее именовать «высочество», а когда «графиня» или «сударыня», и когда такое обращение просто неуместно.

И вот наступил долгожданный день, когда адъютант полкового командира пригласил Вальтера в числе других однополчан на празднование своего дня рождения в офицерское казино. Это для фенриха, как и для других кандидатов в офицеры, было высшей степенью доверия и ценилось как самая высокая награда. Он впервые в жизни, будучи в офицерском казино, не носился с подносом между столиками, а сидел за одним столом с самим обер-лейтенантом, тремя молодыми лейтенантами и одним обер-фенрихом…

Трудолюбивый и старательный, но замкнутый по природе, Николаи своими высокопрофессиональными качествами вскоре обратил на себя внимание командования. Став лейтенантом, он первым делом с радостью известил об этом важном событии своих родных, которые обрадовались тому, что в их роду появился офицер не меньше, чем он сам. Став офицером, он, в отличие от большинства своих сослуживцев, все так же, как и раньше, избегал вечеринок с выпивками, азартных игр, предпочитая уединенную, не по годам размеренную жизнь. Всегда предельно серьезный и немногословный, он оживлялся только тогда, когда говорили о Германии. Пылко включаясь в дебаты, он как истинный патриот отстаивал свои убеждения. Товарищи по службе порой удивлялись его убийственной логике и аналитическому уму. Наверное, поэтому в споре ему не было равных.

Эти первые задатки неординарного человека не раз отмечал про себя и полковник Кальгоф. Однажды на учениях он назначил молодого лейтенанта командовать ротой и был заметно удивлен, как тот грамотно и уверенно управлял подразделением, как оперативно принимал решение и ставил командирам взводов «боевые» задачи.

– Вы, лейтенант, далеко пойдете, если не будете вмешиваться в политику, – сказал ему полковник Кольгоф после учений.

– Яволь, господин полковник, – вытянул руки по швам лейтенант Николаи, – приказывайте мне, и я готов выполнить любой ваш приказ хоть в преисподней!

Ответ командиру полка понравился.

– Как отличившегося на учениях я приглашаю вас сегодня к себе на ужин, – торжественно сказал полковник, словно наградил офицера серебряной медалью.

– Яволь, господин полковник, я оправдаю ваше доверие! – радостно воскликнул Николаи.

Он сказал это по инерции, как после получения награды, нисколько не догадываясь о том, что полковой командир, приглашая его, молодого и перспективного офицера на семейный ужин, имел на него свои виды.

Вальтер Николаи впервые был принят в богатом доме прусского дворянина и помещика. Его особенно поразила кричащая роскошь вокруг, большое количество слуг и, конечно же, юная дочь полковника Мария. Знакомя лейтенанта Николаи с супругой и дочерью, Кольгоф сурово заметил:

– Мой первый лейтенант! Имеет все достоинства, свойственные офицеру, кроме одного…

Женщины с интересом взглянули на молодого человека.

– Он совсем не интересуется слабым полом! – после небольшой паузы добавил полковник и звучно рассмеялся.

У Николаи невольно покраснели уши, и он в меру подобострастно облобызав протянутые для поцелуя ручки, с достоинством начал светский разговор:

– Сударыня, – обратился он к хозяйке, продолжавшей оценивающе его разглядывать, – разрешите выразить вам искреннюю признательность за приглашение. Скажу откровенно, я никогда еще не видал такой красавицы, как вы, и просто теряюсь от ослепительного блеска ваших голубых, как небеса, глаз и вашего ангельского обаяния!

– Молодой человек, вы мне явно льстите, – в свою очередь смутилась полковница, – а вам, господин полковник, – обратилась она к мужу, – следовало бы поучиться обхождению с дамами у вашего первого лейтенанта.

Хозяин хмыкнул в ответ и, подойдя к столику с закусками, налил себе в серебряную рюмку коньяку и с удовольствием выпил.

Юная Мария, скромно опустив глаза долу, внимательно прислушивалась к разговору, лишь изредка бросая любопытные взгляды на ничем не примечательного молодого человека с худым, невыразительным лицом, острым, пронизывающим взглядом и слегка вздернутым носом. И все-таки в нем было что-то притягательное. Прежде всего то, что все его существо выражало искренний восторг и излучало чуть уловимую чайльд-гарольдовскую печаль, что невольно завораживало сердца женщин.

– К столу, господа, – не терпящим возражения голосом приказал полковник, и тут же вышколенные лакеи быстро без суеты расставили на столе четыре куверта из серебра и звонкие хрустальные бокалы.

Грузно усевшись во главе стола, полковник Кольгоф, указав дочери на место рядом с Николаи, весело промолвил:

– Я вижу, молодой человек, что вы очаровали дамское общество, и надеюсь, что будете у нас частым гостем.

– Яволь, господин полковник, – попытался было вскочить