— Значит, очухался, — резюмировал Талый и, судя по звуку шагов, отправился прочь.

Странно, но после избиения на ночной трассе Желток больше ничего не помнил. Сколько прошло времени? Он неожиданно понял, что смотрит через решетку грязного окна на небо. Был ясный солнечный день.

«Сколько же я был без сознания? — ужаснулся Желток. — Неужели меня так избили, что я только сейчас пришел в себя? Даже не чувствовал, как выволокли из машины, занесли в этот бомжатник и бросили на кровать».

Он осторожно ощупал лицо. Оно было словно чужим.

— За что это тебя так? — сбоку скрипнула кровать.

Желток повернул голову и увидел тщедушного паренька с синевой под глазами и реденькой бородкой. Жидкие, соломенного цвета волосы были слипшимися то ли от пота, то ли от грязи.

— Может, ты скажешь, что это за место? — превозмогая нарастающую боль в суставах, спросил Желток.

— Ты что-нибудь про фонд «Страна без наркотиков» слышал? — парень выжидающе уставился на Желтка.

— Нет, — одними губами ответил Желток, и тут же вдруг ему показалось, что сердце замерло. Воздух застрял в легких. Его охватила паника. Он приподнялся и с силой сделал выдох. Тут же снова втянул в себя ставший вязким воздух.

— Чего, ломает? — участливо спросил парень.

— Начинается, — подтвердил Желток. — Меня, кстати, Анатолием зовут.

Парень мученически улыбнулся.

— Чего ты? — удивился Желток.

— Непривычно, — парень пожал плечами: — Здесь по именам никто друг друга не называет. У нас клички, как у животных. Я, например, Свисток.

— А я Воробей, — соврал Желток. — Потому что фамилия Воробьев.

Когда-то его так и называли. Прозвище Желток прилипло к нему на втором, ставшем последним курсе института. Зависнув на выходные у Торчка, в понедельник он отправился сдавать зачет и поразил весь факультет цветом своего лица. Оно оказалось цвета недозрелого лимона. Желток тогда уже плотно сидел на игле и не особо удивился диагнозу. Вирусный гепатит, к счастью, прошел относительно легко, а вот прозвище прочно закрепилось и было напоминанием того, как целую неделю факультет обследовали врачи, студенческую столовую закрыли на карантин, а на кафедрах надолго поселился запах хлорки. Желток давно хотел избавиться от этого прозвища. Но сейчас столкнулся с тем, что ему тяжело выговаривать свое имя. Словно подсознание сопротивлялось его желанию.

— Тебя в отключке привезли, — стал рассказывать Свисток. — Они тебя укололи…

— Чем? — заволновался Желток. Ему было важно это знать. Тогда он сможет высчитать, когда примерно наступит пик ломки.

— Не знаю, — пожал плечами Свисток. — Одни говорят, «релашку» по вене пускают, другие аменазин. Но мне кажется, они используют изъятый у барыг наркотик…

— Ты так и не сказал, где я? — прислушиваясь к ощущениям, спросил с дрожью в голосе Желток.

— В реабилитационном центре «Страна без наркотиков».

— А какой это город?

— Лесогорск, — ошарашил Свисток. — А тебя откуда привезли?

— Я москвич.

— Ничего себе, — усмехнулся Свисток. — Видно, у твоих родаков денег навалом?

— Почему?

— Захват оттуда стоит почти двести тонн, — пояснил новый знакомый. — Плюс содержание твое… В сумме прилично получается.

— А сколько здесь держат?

— Долго, — ответил Свисток и повалился набок. Разговор будто бы измотал его.

— Как мне в туалет сходить? — заволновался Желток.

— Сейчас, — Свисток встал и куда-то вышел.

— Я тебя через калитку сейчас выпущу, — растирая запястья, пообещал охранник.

— Не стоит, — убирая веревку в карман, покачал головой Матвей. — Обходить улицу долго, а у меня машина в лесу. Я у стены стремянку видел.

— Понял, — кивнул охранник и устремился за лестницей.

Пообещав охраннику перекинуть доски обратно, Матвей перебрался через забор.

Вскоре он остановил машину напротив дома хозяина «Жигулей», выезжавших накануне в обед из деревни.

— Здесь живет наш дедушка-маньяк? — окинув взглядом сложенный из бруса дом, прячущийся за разросшейся в палисаднике сиренью, спросил Дешин.

— Пошли, — Матвей все еще не спланировал дальнейших действий.

Он едва выбрался из машины, как калитка открылась, и на улицу вышел невысокий мужчина в кепке. Слегка раскосые, с хитринкой глаза, овал лица напоминал Матвею человека с фотографии под названием «Ленин в разливе».

— Здравствуйте, Федор Егорович, — Матвей протянул для приветствия руку.

— Здорово, буржуй, — улыбнулся мужчина.

— Почему? — усмехнулся Матвей.

— Так всех богатых буржуями называют.

— И хозяина магазина?

— Этот не в счет. Его Олигархом кличут…

— Ты что, машину отремонтировал? — дождавшись, когда Дешин познакомится с Мироновым, спросил Матвей, показывая на стоящий во дворе «жигуленок».

— Сделал, — с гордостью ответил мужчина.

— Честно говоря, не думал, что она еще поедет, — признался Матвей. — Я же видел, как ее тащили…

— Как говорится, глаза боятся, а руки делают, — Миронов посторонился, будто бы давая возможность гостю пройти и посмотреть. Матвей не преминул этим воспользоваться и вошел во двор. Гремя цепью, из тени от забора метнулся пес.

— Тихо, Тарзан! — цыкнул на него хозяин.

Матвей подошел к машине, тронул свежевыкрашенный капот и посмотрел на Мирона:

— Я, когда тебя вчера увидел на трассе, думал — мираж…

— Где это ты меня мог видеть? — нахмурился мужчина.

— В обед ты никуда не ездил? — следя за реакцией Мирона, удивился Матвей.

— В лугах был, — покачал головой мужчина. — Мы с соседом на мотоцикле туда ездим…

— А приехал когда? — продолжал допытываться Матвей.

— Темно уже было, — на секунду задумавшись, ответил старик. — На часы не смотрел.

— Машина так и стояла? — не выдержал Дешин.

— И сейчас стоит, — удивился вопросу Миронов.

— Так, — протянул Матвей, многозначительно посмотрев на Дешина.

— А кто, кроме соседа, может подтвердить ваше алиби? — по-своему поняв его, спросил полицейский.

Матвей поморщился.

— Зачем мне алиби? — откровенно рассмеялся Миронов. — Я что, преступник?

— Видишь ли, — перехватил Матвей инициативу разговора, — вчера твоя машина точно выезжала из села, и в ней сидели два человека. Было это примерно в обед…