выдохнул. Давно он уже не сопровождал знатных дроу и успел позабыть блеск и злодейство официальных приемов Квараны. Яды струятся рекой, ножи блестят парадными регалиями, спрятанные в декольте ядовитые змеи и пауки пытаются прикинуться дорогими украшениями. Сиреневые и зеленые светильники расточают баснословно дорогую магию. Такого освещения нет даже в резиденции короля, даже в его парадном зале, где собираются послы со всего мира.

Изящно одетые гости кружились в танце, разговаривали, пили и ели за длинными столами, устланными скатертями из дорогого паучьего шелка. У каждого был спруг, амулет или раб, определяющий яды. Только не у Терция, поэтому, когда ему поднесли наполненный до краев кубок, он даже не коснулся чаши.

— Не напрягайтесь так, — шепнула Чарна. — Я хоть и маг погоды, но обвешана защитными амулетами даже там, куда не проникает лунный свет.

Пошлая шутка, достойная моряка! Но Терция это и правда расслабило. Рядом с ней он почувствовал себя в безопасности в океане змей. Кстати о них… Он галантно пригласил даму на танец, и, кружась по залу, поискал глазами госпожу матриарха и кого-то, похожего на змею. Страна Идей разговаривает символами, подобно художнику, но эти символы всегда имеют какую-то основу. Терций обязан заметить змею раньше, чем та натворит дел. Время от времени он касался своего амулета, проверяя, на месте ли он.

— В вашем доме не происходило ничего необычного? — спросил Терций, разглядывая гостей. — Помимо пропажи художника? Никто не слал угроз? Не пропадали ли какие-то вещи?

— Вы хотите меня оскорбить? Я заведую частью охраны в этом доме.

— Прошу прощения, и в мыслях не было. Просто вашему дому кто-то явно хочет насолить.

— Нам постоянно кто-то хочет насолить, — отмахнулась Чарна. — Мы же достигли успеха. Правда здесь, в Онте, у многих до нас просто не дотягиваются руки. Хотя и среди гостей на этом приеме больше половины мечтают сравнять нас с грибными спорами. Быть ненавистным — естественное состояние любого успешного дроу.

Терций задумался над словами Чарны. Все так. Общество дроу крайне безжалостно к слабым, но к сильным оно безжалостно в не меньшей степени. Постоянное давление и ощущение угрозы со всех сторон — естественное состояние дроу, поэтому они довольно чутки ко всему, что считают опасным. Разве что их бдительность умело усыпили.

В этот момент музыка чуть стихла, танцующие расступились, пропуская саму хозяйку бала. Полы ее длинной кружевной накидки несли двое пажей, красавец-кавалер вел ее под руку, не смея оторвать взгляда от пола. Чуть поодаль, низко склонившись шел, и ее ручной эльф, которого она вела за серебряный поводок. В тишине отчетливо раздавалось звяканье звеньев. Лицо эльфа совсем утонуло в свесившихся светлых волосах. Даже своего раба Эльвала приодела по случаю. На Рильдинтре был белый костюм. Белый, цвет чистоты и нежности в Карамаргосе, в Кваране носили только рабы, приближенные к господам.

Наконец, Эльвала поравнялась с Терцием. Они поприветствовали друг друга согласно этикету. Эльвала шепнула:

— Не ожидала увидеть вас сегодня.

— Да, нужно поговорить, — почти не размыкая губ ответил Терций, покосившись на Чарну, которая в этот момент общалась с кем-то из гостей. — Это важно. Только так, чтобы госпожа Чарна на меня не разгневалась.

Эльвала слегка кивнула и тем самым дала понять, что разговор будет, но не сейчас. Терций снова вернулся к балу, к праздным беседам с Чарной и другими гостями, которые смотрели на него как на диковинку. Лопатки прожигал завистливый взгляд Дивольга и некоторых других мужчин.

Терций открыл, что Чарна совсем не так глупа и заносчива, какой показалась в их первый разговор. Она быстра выходила из себя и раздражалась, если ей перечили, и это выдавало в ней непривычку к власти. Должно быть, она совсем недавно получила свое первое назначение и все еще нервничала по этому поводу. Она была еще очень молода, и на нее оказывали большое давление. Впрочем, это было нормальной практикой в аристократических домах дроу. Между тем амулет все еще был на месте, и гости не превращались в змей.

Спустя еще какое-то время к Терцию подошел Рильдинтра и сказал, глядя в пол:

— Госпожа матриарх желает поговорить с вами наедине.

Чарна была раздосадована, но не посмела перечить. Эльф придирчиво осмотрел Терция, проверил с помощью какого-то амулета и, наконец, пригласил следовать за собой, в кабинет своей хозяйки. Здесь было почти не слышно кутерьмы праздничной залы. Рильдинтра послушно устроился у ног госпожи. Эльвала устало расположилась в кресле, жестом предложила Терцию сесть напротив нее, а затем тихо спросила:

— Вы любите балы, Веласко? Я когда-то очень любила их. Весь этот блеск, все это коварство, отвлекающие танцы пауков. Сейчас же все это ужасно наскучило. — Она подцепила длинным ногтем сочную виноградину, положила в рот. — Вы понравились Чарне. Возможно, она захочет вас себе, но я не одобрю. Пусть ее кровь и сильно разбавлена, но она остается Валасте, а значит у нее должно быть породистое потомство. Если вы хотели поговорить об этом, то сразу нет. Хотя и ходили слухи, что Беларссин пыталась получить от вас… гибрида. Ей удалось?

Терций понятия не имел, откуда Валасте раздобыла настолько конфиденциальную информацию. Он на секунду сжал кулак, потом расслабил пальцы и ответил:

— Врут, как и всегда. Нет, я хотел поговорить не об этом.

— Да, оболгать сильного — милое дело. Ладно, о чем вы там хотели говорить? Чарна передала мне все, что вы хотели, и мы даже успели проверить информацию. Пока мне нечем вас обрадовать. Никаких полуэльфов по имени Рамон. Никаких Эспехо, отплывших в день убийства.

«Значит, он назвался другим именем. Надо проверить».

— Скажите… вам не докучают светлые эльфы? Не поступало никаких угроз?

Она удивленно на него посмотрела, затем рассмеялась:

— Вы, верно, шутите?

— Никаких шуток. Пускай они и порабощены, разве нет некоего количества свободных нестабильных элементов?

Эльвала взмахнула рукой:

— Всех истребили. А те, что остались, рождены и воспитаны в неволе, во тьме, и ничего, кроме нашей власти, не знают.

— Даже здесь? В Онте, где они могут видеть солнце?

Эльвала нахмурилась, затем не глядя бросила своему рабу:

— Рильдинтра, встань.

Тот тут же поднялся на ноги.

— Раздевайся.