Володька отпрянул, померк лицом, закрутил головой, силясь понять, что происходит. Покупатели оцепенели, сжались, и как по цепочке в затылки друг другу понесли пулеметной очередью:

– Окошко в клеточку, окошко в клеточку, окошко в клеточку! Почему нет ветеринарной службы?

Из разных углов магазина спинами вперед выпрыгнули охранники в пятнистых сине-желтых рубашках, засуетились, и задом ринулись к кассе. Лугатик едва успел сообразить, что волнение горожан вызвано его действиями, как охранники подхватили его под локти, заломили руки за спину, согнули парня пополам. Вывернули карманы, вытряхнули из кожаного кошелька на прилавок остатки денег.

– Отпустите, идиоты! – кричал Лугатик. – В чем дело? Вы думаете, я мало заплатил? Посчитайте сами.

– Вы правы, вы правы, работа для ветеринаров! – вопил ему в ухо сине-желтый охранник.

Боковым зрением Лугатик уловил, как кассир, изящно выгибая спину и привставая над прилавком, тыкала тонкими пальцами в его деньги, трясла их в руках и взвизгивала, повторяя слова об окошке в клеточку. Ее зеленые раскосые глаза горели жарким негодованием, а губы дрожали. Покупатели, в свою очередь, крутили в ответ головами и сбивчиво перемалывали языками услышанное. В середине очереди с продуктовой металлической корзинкой в руке суетливо выделялась костлявая спина покупателя, на котором свободно болталась рубашка и широченные брюки. Мотая длинным носом по сторонам, он высоко вздернул плечи и хрипловато крякнул, надеясь на поддержку остальных:

– Надо опасаться летающих ворон.

– Не всякая ворона несет крутые яйца, – тугим басовитым голосом заметила рядом стоящая круглощекая женщина необъятных размеров с выпуклыми глазами, огромным животом, огромным задом, дюжими руками с неухоженными сбитыми ногтями, и мощными ногами, обутыми в босоножки без каблуков. Притопнула ногой, и половая плитка под босоножками словно бы прогнулась. Обвислый подбородок задрожал. На несвежей кофте и помятой юбке видны грязные пятна.

– У всякой вороны есть испражнения, – пробуя на ощупь деньги Лугатика, вертя ими перед глазами и причмокивая, включилась в разговор еще одна женщина с прыщеватой кожей на длинном лице. Она была в длинной белоснежной юбке с поперечными красными полосками, в сером топе, из которого вываливалась большая, тяжелая, словно переполненное молоком коровье вымя, грудь.

– В любую минуту воронье испражнение может упасть на голову, – вставил костлявый покупатель, суетливо втянув голову в плечи, будто это испражнение уже шваркнуло ему на темечко, прилипнув к реденьким волосикам.

– Помните, что сказал Философ? – подала звонкий голос худенькая старушка с мелкими морщинами на лице и с проседью в гладко причесанных волосах, неподвижно и чуть отстраненно от всех стоявшая возле кассы. Чистенькое старенькое платьице обтягивало ее хоть немолодую, но складную фигуру, подчеркивая то, что эта особа, вероятно, была в свое время довольно привлекательной. И, без сомнения, такие ловеласы, как Лугатик, пчелиным роем кружили возле нее, а она отщелкивала их по одному без всякого сожаления, зная наверняка, что этот рой будет жужжать вокруг нее до тех пор, пока огонь играет в молодом теле.

Вся очередь закивала в ответ и загудела, хотя старушка еще не закончила фразу, но очередь торопливо опережала, дабы было понятно, что никто из присутствующих не забыл слова Философа. А она с пафосом вскинула острый подбородок, и певуче повторила утверждение Философа:

– Настоящее дерьмо не пахнет.

Лугатик задергался, согнутый, зажатый и придавленный жесткими лапищами сине-желтых охранников, повернул лицо к старушке:

– Пахнет, пахнет, – выдохнул ей, никак не улавливая смысла разговора. – Всякое пахнет! Окунуть бы вашего Философа головой в него, послушал бы я потом, что он запоет.

– У ворон нет мозгов, – возгласила старушка, с антипатией глянула на круглый затылок Лугатика, и чистым звонким голосом продолжила. – Там, где они летают, мозги не нужны. Велик Философ, потому что Велик. – Она вскинула палец и продолжила незаконченную фразу Философа. – Пахнет только дерьмовое дерьмо!

– Да, да, да, – подхватили остальные.

Володьке показалось, что разговор мог идти о нем, ведь именно вокруг него затеялась возня. Вот только причины никакой не видел. Все в тумане, как в истории с Карюхой. Мысль о Карюхе прошлась против шерсти. Кажется, с ним может произойти подобное. Наверно, просто отлавливают по одному. Лугатик снова дернулся, пытаясь распрямиться, но это не удалось, два щекастых охранника знали свое дело крепко. Было больно, заскрипел зубами. Все паршиво. Не везло сегодня Володьке, явно не везло. Не его был день. Куда ни кинь – не его. Сначала получил по загривку на тротуаре, теперь здесь скрутили, как последнего идиота. Те, кто только что славно улыбался ему в лицо, сейчас ядовито щурились, поливая откровенным презрением. Все было скверно, не удавалось вникнуть в обстоятельства, а без этого невозможно найти выход из положения.

В дверь пятясь втерлись двое в полицейских формах. Один со свежей стрижкой щеголеватого вида, на другом форма висела мешковато, как на корове седло. Щеголеватый выпячивался задом, играя лопатками, мешковатый вразвалку медлил. Толпа возле кассы загудела, одни замахали руками, другие показывали на Лугатика. Прыщеватая женщина в белоснежной юбке кудахтала, как курица. Костлявый покупатель суетливо размахивал корзинкой, из которой, того гляди, могли посыпаться продукты. Женщина с выпуклыми глазами ворочала огромным задом так, что горе было тому, кто вдруг соприкасался с нею – она отбрасывала всех вон, освобождая пространство для себя. Пафосная старушка вскидывала кверху подбородок и мотала пальцем над головой, пытаясь обратить на себя внимание. Толпа колыхалась. Голос сине-желтого охранника перекрыл общий шум:

– Перевернуто, перевернуто! – прогорланил он полицейским.

– Сами вы перевернутые, – огрызнулся Володька, исподлобья наблюдая за спинами полицейских. Сразу отметил, что среди них отсутствовал тот, который был в кафе. Но это ничего не значило. Эти двое могли быть еще хуже. По крайней мере, хорошего для себя Лугатик не ожидал. Не сомневался, что тоже схватятся за пистолеты, если он начнет взбрыкивать. Руки занемели от жесткой хватки охранников и уже не чувствовали боли, в коленях появилась дрожь. Вот незадача, кажется, он изрядно испугался. Столько раз в жизни выкручивался, иногда, правда, доводилось получать по сопатке, смельчаком никогда не был, но никогда не испытывал такого страха, как теперь. И только потому, что этот страх уводил в неизвестность, абсолютный туман на всем, что могло произойти дальше. Главное, непонятно из-за чего. А когда не понимаешь главного, тогда может испугать просто обыкновенный чих. Одним махом мысли Володька настроил его против полицейских.

Сине-желтые охранники ослабили нажим, и Лугатик выпрямился. Полицейские развернулись к нему лицами и уставились, как на рогатого черта. У щеголеватого было молодое холеное, с несколько крупноватым носом, лицо. Этот нос его немного портил, чуть-чуть косил, видно, когда-нибудь в драке был сломан. В общем, догадка Володьки попадала в десятку. Действительно, нос полицейского пострадал в схватке. И не только нос. Володька рассмотрел застарелый неглубокий шрам