Друзья помогли купить билет, и он, распрощавшись с родными, уехал из Алчевска.

Луганск в конце 1890-х годов уже слыл одним из крупных промышленных центров Украины. Здесь за последнее время выросло много мощных предприятий. Наиболее крупными из них были паровозостроительный завод немецкого капиталиста Гартмана, патронный завод, трубопрокатный завод Попова, гвоздильный и костыльный заводы.

Приехав в Луганск, Клим первые дни жил в семье портного, еврея по национальности (в «Рассказах о жизни» К. Е. Ворошилов сожалел, что его имени и фамилии не помнит). В семью портного его пристроил старый друг Сергей Петрович Сараев. Они вместе работали на заводе ДЮМО, состояли в подпольном кружке Ивана Алексеевича Галушки.

Сергей Петрович работал на гартмановском паровозостроительном заводе. Он уверил Клима, что сделает всё возможное, чтобы помочь ему устроиться на работу.

— На заводе Гартмана трудится около семи тысяч человек, — говорил Сараев. — Работа ведётся не только днём и вечером, но и ночью, и очень часто в воскресные и праздничные дни. Так что трудовые руки здесь всегда нужны.

Повстречался Клим в Луганске и с другими товарищами-«дюмовцами». Особенно он обрадовался Дмитрию Параничу и Павлу Пузанову.

Пребывая в многодетной семье портного — кроме мужа и жены ещё шестеро детей, — Ворошилов понимал, что он для них дополнительная обуза. Восемь душ ютились в тесном закутке старого дома, но никто не роптал. Это была удивительно дружная семья. Несмотря на беспросветную бедность, в ней всегда царили смех, шутки. Портной и его неунывающая супруга умудрялись как-то сводить концы с концами и ещё помогали другим. Они бесплатно кормили Клима тем, чем питались сами, бережно охраняли его от посторонних глаз.

Через некоторое время Клим, поблагодарив добрых хозяев, приютивших его в трудный период, съехал от них. Теперь он ночевал и столовался у своих друзей, чаще всего у Сергея Петровича Сараева.

Наконец с помощью Сараева он поступил на завод Гартмана в мастерскую по ремонту различного оборудования. Здесь кроме ремонтных работ было налажено ещё изготовление рефлекторов-отражателей для паровозных фонарей.

Вначале Клима поставили на разовые мелкие операции, потом определили ему место у специального станка. Работал он прилежно, отдавал порученному делу все силы: изголодался по работе, стремился показать свою сноровку и умение.

Старание Ворошилова администрация мастерской оценила по достоинству, положила неплохой оклад, регулярно хвалила. Жизнь Клима налаживалась.

В целом работа в мастерской устраивала Клима, но кое-что в заводских порядках не нравилось. Например, в проходных завода рабочих, уходивших домой, тщательно обыскивали. И что удивительно, рабочих это не оскорбляло, они без возмущения поддавались обыскам. Клим однажды возмутился:

— На каком основании обыскиваете? Я никогда и ничего не крал...

Сторож-охранник опешил:

— Вы, наверное, новенький? Приказано так поступать со всеми рабочими. Не вас одного обыскивают.

— Это произвол, — не унимался Ворошилов. — Нигде этого не делают.

Ему не пройдёт это даром. Рабочие, узнав о протесте Клима, с одобрением отзывались о новичке, а руководство завода взяло Ворошилова на карандаш.

В конце апреля 1903 года Клима неожиданно вызвал к себе начальник мастерской. Он вежливо поздоровался и даже улыбнулся, а затем сказал:

— Мы обязаны вас уволить.

— По какой причине? Разве я плохо работаю? — удивился Клим.

— Мы получили указание свыше, — был ответ.

На следующий день Ворошилов оказался за воротами завода. Он вновь стал безработным. На сей раз из-за своей принципиальности.

И снова скитания. Где только он не побывал — и на близлежащих от Луганска шахтах и рудниках, и в периферийных городах Донбасса. Никакой работы нигде для него не находилось.

Сколько ни кружил Клим вокруг Луганска, всё же опять вернулся туда. Однажды на одной из улиц он встретил своего учителя Семёна Мартыновича Рыжкова. Учитель рассказал, что навсегда покинул Алчевск и теперь заведует школой при заводе Гартмана. Узнав историю с увольнением Ворошилова из мастерской по ремонту паровозного оборудования, Семён Мартынович ободрил бывшего ученика:

— Уволили тебя с завода явно несправедливо. Я постараюсь исправить несправедливость.

Клим сомневался, вряд ли это возможно.

Уж как охарактеризовал Рыжков Ворошилова заводскому начальству, Климу тогда не было известно. Но вскоре он вновь попал на завод Гартмана. Спустя 30 лет Семён Мартынович напишет, что ему удалось устроить Клима машинистом на мостовом кране благодаря доброму знакомому начальника мартеновского отдела — инженеру Граану. Он не скрыл от Граана прошлого Ворошилова, поведал о нём всё как есть.

Как обычно бывает, поначалу в цехе к Климу присматривались. Он временно находился в роли подручного у опытного машиниста-крановщика. Но испытания быстро кончились, Ворошилова поставили на самостоятельную работу.

Трудился он старательно, точно и аккуратно выполнял все предписываемые инструкцией операции. Мастер мартеновского цеха Вендерович прекрасно отзывался о нём: «Хороший, квалифицированный, знающий машинист. Чугунное литьё — это ажурная работа. А он справлялся с ней превосходно».

Клим близко сошёлся с работниками цеха. Заводской коллектив признал его своим человеком. Здесь немало трудилось тех, кто перебрался в Луганск из Алчевска. Они знали его по работе на заводе ДЮМО. Местные «гартмановцы» хорошо помнили бунт Клима на заводской проходной, когда он протестовал против обысков и унижения рабочих.

Клим глубже и глубже вникал в жизнь заводчан. Он видел в ней отражение жизни страны в целом, тяжёлой и напряжённой классовой борьбы рабочих с капиталистами за своё существование.

На Донбассе зарождалось социал-демократическое движение. Его идеи распространял прибывший сюда из Петербурга рабочий Иван Васильевич Бабушкин, который был связан с деятельностью «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», руководимого Лениным. В Екатеринославе возникла социал-демократическая организация. Ею руководили Бабушкин и ссыльный из Архангельска Константин Максимович Норинский. Они имели постоянные контакты с социал-демократами столицы Российской империи, Москвы, Киева, Харькова.

Когда организация прочно встала на ноги, Норинский перебрался в Луганск и поступил на гартмановский завод машинистом паровоза. Он развернул среди рабочих широкую пропаганду марксистских идей.

Местом сборов сторонников социал-демократического движения стала квартира Ивана Фёдоровича Ткаченко — помощника Норинского. На этих сборах Константин Максимович разъяснял суть основ марксизма, рассказывал о петербургском «Союзе борьбы за освобождение рабочего класса». Кроме того, здесь проходили чтения художественных произведений, таких как «Овод», «Спартак», стихи Пушкина, Некрасова, Шевченко. Они звали к борьбе за свободу. На сборах постепенно сформировался устойчивый актив участников: Иван Ткаченко, его брат Роман, Николай Николаевич Болдырев, Яков Израилевич Моргенштейн, его сестра Любовь и другие.

Посещать сборы Норинского стал и Клим Ворошилов.

Социал-демократическое движение

Вслед за Норинским, спустя некоторое время в Луганск