Служанка, Кэси, была довольно высокой высокой молодой женщиной — не старше двадцати лет. Кажется, она даже была замужем, но Кристина никогда не видела её мужа. Русые волосы она собирала в длинную косу и убирала под белый чепчик, а голубые глаза её вечно чему-то смеялись.

Она была хорошей служанкой, потому как многое умела: убирала всегда на совесть, приказы выполняла мгновенно, правда, иногда любила лезть не в своё дело. Это именно она, увидев однажды на коленке госпожи синяк, тут же поинтересовалась: неужели милорд смеет руки распускать? Кристина рассмеялась и возмущаться не стала, но всё же осадила служанку. Впрочем, её пыла это не остудило: она всё также продолжала болтать, рассказывать всякие истории и передавать услышанные на рынках сплетни. Кристина слушала, конечно, зачастую молча — от неё требовалось просто кивать.

У Кэси была напарница, пожилая Грета, крайне молчаливая и суровая, почти не проявлявшая излишней заботы или обходительности. Она тоже делала свою работу достаточно хорошо, выполняла всё, что от неё требовалось, но не более. Слушая все монологи Кэси, она посматривала на неё с некоторым изумлением и только вздыхала.

Но подругой Кристине ни одна из них не стала.

— Миледи, вам тут передали… — быстро (иначе она не умела) проговорила Кэси и отдала ей письмо.

Кристина благодарно улыбнулась ей и взяла небольшой свиток. Он был перевязан грубой серой тесьмой, скреплённой большой печатью из воска, который упорно пытались выкрасить в фиолетовый, но что-то пошло не так, и цвет теперь напоминал нечто среднее между серым, коричневым и малиновым. На печати было выдавлено изображение льва, стоящего на задних лапах. Кристина тепло улыбнулась, будто смотрела не на письмо, а на человека, который его отправил, — своего лучшего на данный момент друга, барона Хельмута Штольца.

— Спасибо, если придётся отправить ответ, я позову, — сказала она смиренно ожидавшей её Кэси. — Принеси кружку чая из мелиссы ко мне в кабинет. Покрепче.

Служанка молча поклонилась и отправилась выполнять поручение, на ходу перекинув через плечо свою длинную косу.

Сжимая письмо во всё ещё дрожащих руках, Кристина дошла до кабинета. Образовавшаяся с отъездом Генриха пустота в душе, кажется, начала понемногу заполняться — поразительно быстро, но ведь это и неплохо… По крайней мере, ощущения безграничного одиночества уже не было.

Война окончилась четыре года назад, но до сих пор продолжила забирать у неё любимых людей. И сейчас, кроме Генриха и Хельмута, у Кристины не осталось никого, кому она могла бы довериться, кого считала близким, по ком действительно скучала. Да, оставалась ещё Берта, но с ней они всё же не были так близки и переписывались довольно редко. А Генрих и Хельмут, наверное, были единственные, кому она в этом мире сама была нужна — не как леди, не как правительница, а как человек. Разница лишь в том, что Генриха она любила как мужчину, как мужа, а Хельмута — как друга, не более.

Никто из них пять лет назад и подумать бы не смог, что Кристина и Хельмут станут лучшими друзьями. Тогда они вечно препирались, спорили и дерзили друг другу. Причина их взаимной неприязни не была до конца понятна им обоим. Казалось, это был тот случай, когда два человека просто невзлюбили друг друга взаимно с первого же взгляда.

Однако потом стало понятно, что дело было и в ревности, и в зависти из-за внимания Генриха, а после Хельмут признавался, что попросту не понимал желание Кристины участвовать в войне за свободу своей земли, не считал её хоть мало-мальски талантливой воительницей и в целом недооценивал. Раньше это задевало её, но после, доказав, наверное, всей стране, что женщины могут сражаться не хуже мужчин, она великодушно его простила. В конце концов, всякий имеет право на ошибку.

Постепенно им удалось наладить свои отношения. В горниле войны они вместе многое пережили, Хельмут не раз выручал Кристину — и это мягко сказано: однажды он вообще спас ей жизнь. Да и после войны тоже была пара моментов, когда без его помощи она вряд ли бы справилась. Хотя он сам не раз признавался, что помогал ей чисто ради Генриха — но ведь помогал же. Не отказывался, хотя мог бы. Тратил на неё своё время. Выполнял её просьбы. Выслушивал. Поддерживал.

Кристина, конечно, тоже старалась дать ему понять, что уже не испытывает к нему ни капли былой неприязни. Она узнала о его ссоре с сестрой, что невольно нашло отголосок в её душе, и постаралась как-то помочь им обоим. Уговорила Хельмута обсудить с ней все их распри и недомолвки, а потом, встретив саму Хельгу, объяснила, насколько Хельмут был задет её словами. Правда, баронесса Штольц, кажется, её не поняла и отмахнулась: мол, всё это было просто несерьёзно. Понятно, что несерьёзно, да вот только такими словами в шутку разбрасываться нельзя.

Кристина ведь тоже поначалу ненавидела Хельмута, хотя ни разу ему об этом не сказала.[8]

Невольно она даже посодействовала созданию его личного счастья. Жаль, конечно, очень жаль, что оно продлилось так недолго… И теперь Кристина чувствовала свою вину за это. И ничего, совершенно ничего не могла с этим поделать.

Она достала нож из ящика стола, вскрыла письмо, развернула свиток и пробежалась взглядом по тексту.

Хельмут обещал приехать в ближайшее время.

Это самое «ближайшее время» настало через два дня. Видимо, он послал своё письмо из последнего места, где остановился, а потом ехал непрерывно, ночуя прямо в дороге.

День выдался ненастный: с самого утра лил дождь, барабаня по крыше и стёклам, заливая прорехи в дорогах водой и образовывая бурлящие пузырями лужи. Тёмное, почти чёрное небо то и дело вспарывали молнии, вдалеке громыхало, а ветер дул дико и неистово. На внутреннем дворе Эори вскоре не осталось места, на которое можно было бы наступить, не промочив обувь.

Кристина забеспокоилась: возможно, гроза не дошла до тех территорий, которые сейчас проезжал Генрих, но убедиться в этом у неё не было возможности. Хотелось верить, что ему сейчас есть где переждать бурю… То и дело вспоминалась старая песня, в которой девушка просила ветер быть милостивым и добрым к её возлюбленному, что находился далеко от дома. Сейчас Кристина сама чувствовала себя этой девушкой: кого, кроме ветра, ещё ей просить помочь Генриху спокойно добраться до Фарелла и успешно выполнить там свою миссию? Конечно, теперь в замковой церкви мессы и молебны проходят чаще, чем обычно, священники