По прошествии некоторого времени случилось однажды, чтоВениамин с сестрою приготовили братьям отличное угощение, и когда они всесошлись, сели за стол и стали превесело есть и пить.

А позади заколдованного домика был небольшой садик, и в томсадике росли двенадцать лилий. Сестра задумала братьям доставить удовольствие,сорвала эти двенадцать цветков и хотела каждому из них поднести по цветку послеужина.

Но как только она цветки сорвала, в то же мгновенье еедвенадцать братьев обратились в двенадцать воронов и полетели за лес, а дом исад - все исчезло, как не бывало.

И очутилась бедная девочка одна-одинешенька в диком лесу, икогда стала оглядываться кругом, то увидела рядом старуху, которая ей исказала: "Дитя мое, что ты это наделала? Зачем ты сорвала эти двенадцать белыхлилий? Ведь эти цветки были твои братья, и вот теперь они навек обратились вворонов".

Девочка отвечала ей со слезами: "Неужто нет никакогосредства их спасти?" - "Нет, - отвечала старуха, - одно только и естьсредство на всем свете, да и то такое трудное, что ты этим средством их неизбавишь... Ты должна сама семь лет быть немою, не должна ни говорить, нисмеяться, и если ты хоть одно слово проронишь, а до семи лет недоставать будетхоть одного часа, то все твои труды пропали, и одно твое слово убьет всех твоихбратьев".

Тогда девочка произнесла в сердце своем: "Я навернознаю, что спасу своих братьев", - и пошла по лесу, отыскала себе высокоедерево, залезла на него и стала прясть, и не говорила, не смеялась.

Случилось, однако же, так, что один король заехал в тот лесна охоту, а у того короля была большая борзая собака, которая прямо подбежала ктому дереву, на котором девушка сидела, стала около него кружить и лаять вверх.Подъехал к дереву король, увидел королевну-красавицу с золотою звездою во лбу итак восхитился ее красотою, что крикнул ей прямо, не желает ли она быть емусупругою. Она ему ничего не ответила, только головкою кивнула. Тогда он самвлез на дерево, снес ее оттуда, посадил к себе на лошадь и привез домой.

Свадьбу отпраздновали великолепно и весело: но невестакороля не говорила и не смеялась.

Когда они уже года два прожили между собою в полномсогласии, мачеха короля, женщина злая, стала на молодую королеву нашептывать иклеветать королю: "Вывез ты из леса простую нищую, и кто ее знает, какимиона безбожными делами занимается втайне от нас! Если она точно немая и не можетговорить, так ведь она, по крайней мере, могла бы смеяться; ну, а уж кто несмеется, у того, конечно, совесть нечиста!" Король долго не хотел веритьэтим наговорам, однако же старуха так настаивала на своем и обвиняла своюневестку в стольких злодеяниях, что король наконец дал себя уговорить иприговорил жену к смертной казни.

Во дворе королевского замка был разведен большой костер, накотором должны были ее сжечь: и король стоял у верхнего окошечка замка исмотрел сквозь слезы на все эти приготовления, потому что все же очень любилсвою жену.

Когда она уже была привязана к столбу на костре и пламякостра длинными красными языками стало лизать край ее одежды, истек последниймиг заветных семи лет.

Тогда в воздухе послышался свист крыльев, и двенадцатьворонов явились над костром и опустились наземь: и чуть земли коснулись,обратились в ее братьев, которые ей обязаны были своим спасением. Ониразбросали костер, погасили пламя, отвязали сестру от столба и стали ласкать ицеловать ее.

Тут уж, когда она могла открыть уста и говорить, онарассказала королю, почему была нема и никогда не смеялась.

Король с радостью узнал о том, что она невинна, и они всевместе жили в согласии до самой смерти.

А злая мачеха была отдана под суд, и суд присудил еепосадить в бочку с кипящим маслом и ядовитыми змеями, и она погибла злоюсмертью.

Жили-были на белом свете петушок с курочкой. Вот и сказалпетушок курочке: "Теперь самое время орехам зреть; пойдем на гору инасладимся ими досыта, пока их белка все к себе не перетаскала". -"Ладно, - отвечала курочка, - потешим утробушку".

И пошли они на гору, и так как день был светлый, то они иоставались там до самого вечера.

И, право, уж не знаю - наелись ли они чересчур плотно иливысокомерие их обуяло, но только не захотелось им возвращаться домой пешком, ипетушку пришлось смастерить небольшую повозку из ореховой скорлупы.

Когда повозка была готова, курочка сейчас в нее уселась и говоритпетушку: "А ну-ка, впрягайся да вези меня". - "Еще что выдумала,- сказал петух, - да я лучше пешком домой пойду, чем впрягаться стану. Нет,между нами такого уговора не было. Кучером еще, пожалуй, готов быть и на козлахсидеть, а чтобы на себе тащить - не согласен!"

Между тем, пока они спорили, затараторила на них утка:"Ах вы, воришки, да кто вам позволил в мой орешник на горе ходить? Ужо вотпоплатитесь за это!" - и с раскрытым клювом налетела на петушка. Однако жепетушок, не будь промах, клюнул утку в брюхо, а затем уж так храбро напал нанее со своими шпорами, что она стала просить пощады и охотно обязалась в виденаказания тащить на себе повозку.

Тут уж петушок взобрался на козлы кучером и давай погонять:"Утка, валяй во все лопатки!"

Проехав часть пути, повстречали они еще двоих путников:булавку и иголку.

Те крикнули: "Стой, стой!" - и стали говорить, чтовот, мол, сейчас стемнеет, тогда им и шагу нельзя ступить далее, да и грязно,мол, очень по дороге - так нельзя ли им тоже в повозке примоститься, а то они впортняжной гостинице у ворот застоялись и около пива запоздались.

Петушок, видя, что они ребята тощие, места много не займут,взял их обеих в повозку, только с тем уговором, чтобы они ни ему, ни егокурочке на ноги не наступали.

Поздно вечером приехали они к гостинице, и так как им нехотелось дальше ехать ночью, да и утка еле на ногах держалась и то на один бок,то на другой валилась, то и завернули в гостиницу.

Хозяин гостиницы сначала стал было ломаться да говорить, чтоу него, дескать, в доме места нет, да и то подумал, что приезжие - народ неважный; потом, однако же, сдался на их сладкие речи, на обещания, что вот, мол,ему достанется яичко, которое курочка дорогой снесла, да кроме того и утку онтоже может удержать при себе, а та, мол, каждый день по яичку кладет...

Сдался - и впустил их ночевать.

Они, конечно, велели себе подать ужин и этому ужину оказалинадлежащую честь.

Ранешенько утром, когда еще только чуть брезжилось и все ещеспали, петушок разбудил курочку, достал яичко, проклевал его, и они вместе импозавтракали, а яичные половинки бросили на очаг.

Потом пошли к иголке, которая еще спала, взяли ее за ушко изагнали в подушку хозяйского кресла; наконец добрались и до булавки, взяли ееда и прикололи к полотенцу хозяина, а сами, как ни в чем не бывало, давай Богноги!