— Дойдем до остановки троллейбуса, Петь? — спросил он, возвращаясь к реальности. — Я хочу выкурить сигарету, если ты, конечно, не возражаешь.

— Я-то не возражаю, — важно ответил Петька. — Но курить вредно для здоровья.

На остановке Петька бросился к хорошо одетому красивому мужчине.

— Митя, здрасьте!

— Здравствуй, Петя, — сказал мужчина и вежливо кивнул Анатолию Васильевичу.

— А мы с дядей Толей ходили в Эрмитаж!

— Вы Наташин родственник? — Мужчина повернулся к Анатолию Васильевичу.

— Нет. Я отец ее подруги. Так что Петьке в принципе следует называть меня не дядей, а дедом. — Он протянул мужчине руку и представился.

— Дмитрий Дмитриевич Миллер. — Ответное рукопожатие было коротким и энергичным.

Мужчины зашли за стеклянную стену остановки и закурили.

— Я прекрасно знаю вашу дочь, — сказал Миллер. — Она в высшей степени компетентный врач и очень хороший человек.

— Спасибо. Вы, Дмитрий Дмитриевич, куда направляетесь? Я на машине, могу вас подвезти.

— Нет, благодарю. Я просто гуляю.

— В такую погоду?

Миллер с интересом огляделся, будто только сейчас заметил метель.

— Да, погода не очень. Но я в любую погоду люблю гулять по центру.

Анатолий Васильевич сочувственно покивал головой:

— Гулять в одиночку не очень-то весело…

— А уж это позвольте мне самому решать! — резко возразил Миллер.

Казалось бы, после этого мужчинам стоило разойтись, но они продолжали курить.

— Пойдемте с нами в кино? — неожиданно даже для себя предложил Анатолий Васильевич.

— Спасибо за приглашение, но я в кино не был лет пятнадцать.

— Тем более стоит пойти с нами. И простите мне мою бестактность, просто я сам большой специалист по одиноким прогулкам…

— И какой фильм мы будем смотреть?

Операция близилась к концу. Саня проверила давление, пульс и собралась уже уменьшать дозу анестетика, как услышала крик операционной сестры:

— Иголку отдайте!

— Я вам ее в иглодержателе вернул, — сказал Мирошниченко, молодой хирург.

— И где же она? Пока иглы не увижу, зашивать не дам!

Саня только вздохнула.

— Ищите в ране, а я на полу погляжу.

Она опустилась на корточки и принялась ползать вокруг операционного стола.

Внезапно дверь операционной хлопнула.

— Что здесь происходит? — сверху донесся до Сани голос Миллера.

— Иголку в мозгах потеряли, — раздраженно ответила операционная сестра, — больной теперь остроумный будет.

«Надо же было ему именно сейчас появиться! — Саня не торопилась вылезать из-под стола. — Сейчас все огребем по полной!»

Она, конечно, не ошиблась. Оказалось, Миллер уже «давно замечал, что операционная сестра недобросовестно закрепляет иглы», а в отношении Мирошниченко было обещано поставить вопрос о профпригодности, «если вы не знаете, что иглу в ране необходимо постоянно фиксировать либо иглодержателем, либо пинцетом». Досталось и ассистенту хирурга: «Вы должны внимательнейшим образом следить за работой оператора и постоянно быть готовым подстраховать его».

Когда Миллер высказался, Саня покинула свое импровизированное убежище.

— А почему анестезиолог, вместо того чтобы следить за гемодинамическими показателями, сидит под столом?

— Я искала иглу.

— Очень мило, — скривился профессор. — Это разве ваша обязанность? Если есть подозрение, что игла упала на пол, искать ее должна санитарка. Где санитарка? Нет на месте? Превосходно! Прикажете писать докладную на имя начмеда по хирургии?

— Пишите! — взорвалась сестра. — У нас одна санитарка на три операционные. Прикажете клонировать?

— Да отойдите вы! Мешаете искать. — Саня бесцеремонно отодвинула побелевшего от злости Миллера к дверям. — Что вы, Дмитрий Дмитриевич, в самом деле? Настоящий руководитель сначала поможет подчиненным выпутаться из сложной ситуации, а потом уже устраивает разбор полетов. А так мы от вашего воспитательного пароксизма только время теряем.

Сказав такое, Саня испугалась. Получилось гораздо обиднее и злее, чем она хотела. Но Миллер промолчал.

А через минуту игла нашлась. Она лежала на полу в сантиметре от профессорского ботинка. Окинув всех присутствующих презрительным взглядом, сам профессор покинул операционную.

— Дмитрий Дмитриевич! — Саня выскочила следом за ним.

— Что вам угодно?

— Простите, я не хотела вас обидеть…

— Хорошо, — сказал он ледяным тоном. — Возвращайтесь в операционную. И приглядите за Мирошниченко, как бы он чего-нибудь еще не натворил.

Наташа ехала за Петькой на работу к Анатолию Васильевичу. С утра ей позвонила главный менеджер агентства Регина и ленивым голосом сообщила, что если Наташа хочет, то может поехать на кастинг для рекламы мыла. Чувствовалось, что Регина предложила это только для того, чтобы Наташа не устраивала ей сцен потом, если случайно узнает, что был такой кастинг, а ее и не пригласили.

«Вот пусть меня выберут, Регинке назло!» — шептала Наташа по дороге.

Увы… Хоть она и принарядилась и от обуревающего ее злого азарта выглядела очень сексапильно, выбрали другую девчонку.

«Никому я не нужна, — горестно размышляла Наташа. — Выросло новое поколение, которое, когда я начинала, еще ходило в памперсах. Чем я буду зарабатывать, интересно, когда это поколение совсем вытеснит меня с рынка? Как ни крути, а пора завязывать с модельным бизнесом, дальше будет только хуже. Вот сегодня целый день протусовалась, пришлось даже дядю Толю просить, чтобы Петьку из школы забрал, а толку? Ни копейки не заработано. Как жить дальше? Учиться? Но единственное, что я способна осилить, — это курсы косметологов».

В автомастерской было подозрительно тихо. Одной машиной занимался механик, еще две стояли с беспомощно разинутыми капотами.

— Здравствуйте, Наташа. — Механик подошел к ней, вытирая руки ветошью. — Вы за Петей?

Она кивнула и кокетливо улыбнулась. Наташа знала, что парня зовут Слава, раньше он служил под началом Анатолия Васильевича, а потом, комиссованный по ранению, поступил к нему в автосервис. Она чувствовала, что нравится Славе, и не упускала случая немного пофлиртовать с ним.

— Что это вы делаете? — пропела Наташа, заглядывая в мотор. — Ой, как все сложно! И как только вы в этом разбираетесь?

Она сделала несколько коротких вздохов, сложила губки бантиком и похлопала ресницами. Трюк примитивнейший, но Наташа не видела еще ни одного нормального мужика, который бы на него не повелся. Вот и Слава сразу же внутренне подобрался, приосанился и как бы нечаянно встал поближе к ней.