Ларионов приподнял бровь, его губы тронула лёгкая, почти незаметная улыбка.

— Кто вы? — наконец спросил он, обводя меня цепким взглядом.

— Просто человек, — ответил я уклончиво.

Мужчина чуть склонил голову, будто соглашаясь с моим правом на тайны.

— Это был неплохой ход, — заметил он, возвращая взгляд к доске. — Редко встречаю тех, кто не боится начать с королевского гамбита.

Я улыбнулся и сделал следующий ход.

— Шахматы — игра, в которой важно не только знать правила, но и понимать противника.

Лев Платонович принял мой ход без комментариев, но на этот раз в его глазах мелькнуло одобрение.

— Мудрые слова, — тихо произнёс он. — Но часто ли мы действительно понимаем тех, кто напротив?

Мы обменивались фразами, каждая из которых была маленьким испытанием, скрытой проверкой. Слова старика иногда звучали странно, словно он говорил сам с собой, но мысль в них оставалась ясной. Я отметил, что он прекрасно держит партию, а значит, по крайней мере его ум был достаточно острым.

В какой-то момент дверь в зал распахнулась, и внутрь стремительно вошли несколько крепких парней в белой униформе. Лица санитаров выражали подозрение, они явно шли в нашу сторону. Отметив, как не вовремя они здесь появились, я дёрнул щекой и, дождавшись когда мужчины подойдут чуть ближе, заставил их зависнуть на месте, после чего тут же сместил к ближайшему окну, предлагая им полюбоваться открывающимся оттуда видом.

Сам же я не отрывал взгляда от доски с фигурками, с лёгкой досадой отмечая, что старик, по всей видимости, загоняет меня в ловушку.

— Странный вы человек, — наконец произнёс он, делая очередной ход. — Но мне это нравится. И им тоже, — на этих словах старик кивнул в сторону бродящих по залу пациентов, то и дело останавливающихся возле санитаров.

Больные водили им пальцами по лицам, рисовали каракули на одежде. Кое-кто просто смеялся, поочерёдно заглядывая мужчинам в лицо, другой пытался надеть санитару на голову бумажную корону. Отметив, что всё может неожиданно зайти дальше безобидных шуток, я с помощью дара оградил всех людей от созерцающих красоту природы медработников.

Следом переведя взгляд на старика напротив, я подался вперёд и поставил ладони на стол.

— Меня зовут Алексей. Алексей Михайлович Черногвардейцев, князь Темногорский, — наблюдая за лицом Ларионова, я неспешно продолжил. — И я бы хотел забрать вас из этого недостойного места, Лев Платонович. Вы не против?

Взгляд старика резко переменился. В нём появилась осторожная надежда, смешанная с неверием. Он внимательно осмотрел меня снизу вверх.

— Черногвардейцев… Михайлович… — пробормотал пожилой мужчина себе под нос. — Вы… вы не шутите?

Не желая тратить время, я молча выложил на стол своё родовое кольцо. Тяжёлое, с резными узорами и вкраплениями тёмных камней в области глаз на морде ежа, оно блеснуло в свете потолочных ламп.

Лев Платонович на мгновение задержал дыхание. Его глаза неожиданно наполнились слезами, и одна из них скатилась по щеке.

— Столько лет… — прошептал он. — Я думал, всё потеряно.

Моё сердце тоже забилось чаще — наблюдать такие эмоции у незнакомого человека было очень непривычно и странно.

— Вы нужны мне, — мягко произнёс я. — Ваши знания бесценны. Я обеспечу вам всё необходимое для работы и жизни.

Ларионов поднял на меня взгляд, полный благодарности и глубокой печали.

— Я согласен, — тихо ответил он, с трудом сдерживая эмоции. — Спасибо вам. Спасибо, что нашли меня.

Я улыбнулся, чувствуя, как внутри разливается тёплое ощущение правильности происходящего.

* * *

Коридор тянулся передо мной длинной тёмной лентой, освещённой редкими островками света от подвешенных к потолку ламп. Стены, выкрашенные в серый цвет, ныне выцветший, казались безжизненными, словно впитали в себя все звуки и эмоции этого места. Пол, выложенный старым паркетом, откликался на каждый мой шаг, и эхо разносилось по коридору, словно невидимый спутник следовал за мной по пятам. Единственная мысль, которая меня преследовала, пока я шагал по этому зданию — это то, что оно нуждается в срочном ремонте, а лабораторию отсюда придётся переносить.

Я остановился у одной из дверей, безымянной и неприметной, с облупившейся краской на деревянной поверхности. Табличка была пуста — просто глухая, безмолвная дверь, за которой некогда царил мир науки и тайн. Стучать я не планировал, но едва пальцы коснулись холодной поверхности, как за ней раздались приглушённые голоса, перемежающиеся тихим смехом. Улыбнувшись краем губ, я всё же слегка постучал для приличия и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь.

Внутри, словно в другом измерении, пространство было залито мягким тёплым светом. Настольные лампы с зелёными абажурами освещали лица людей, собравшихся за большим деревянным столом, покрытым следами давних трудов и экспериментов. Стены украшены полками с книгами, повсюду стопки бумаг и странные приборы, назначение которых понимали лишь посвящённые. Учёные оживлённо переговаривались, кто-то делал заметки в толстом блокноте, кто-то откинулся на спинку скрипучего стула и слушал с полуулыбкой, погружённый в свои мысли.

В углу, слегка отстранённо, сидел Лев Платонович — тот самый наставник, которого не так давно мы вытащили из психлечебницы. Он выглядел смиренным и умиротворённым, его седые волосы мягко отражали свет ламп, а глаза были прикрыты, словно он наслаждался моментом покоя. При моём появлении все обернулись, и на лицах, хоть и изрядно уставших, появились лёгкие улыбки. Их взгляды на этот раз были лишены тревоги и напряжения, что заметно контрастировало с состоянием, в котором я видел их всего день назад.

Я кивнул в знак приветствия и, не произнося ни слова, протянул руку к ближайшему стулу. Тот, подчиняясь моему мысленному приказу, мягко скользнул ко мне по полу, не издав ни звука. Телекинез давно стал для меня чем-то естественным, и я уже не придавал этому особого значения, но заметил, как некоторые из присутствующих обменялись восхищёнными взглядами. Сев напротив группы, я внимательно оглядел каждого из них. Их лица отражали целую гамму эмоций: от любопытства до скрытого восторга.

— Ну что ж, — начал я с тенью улыбки, слегка приподняв бровь, — удалось ли вам наговориться после долгой разлуки? Или ещё есть, что вспомнить?

Кто-то рассмеялся, кто-то просто улыбнулся, но я заметил, как Лев Платонович, до этого казавшийся отстранённым, поднял голову и бросил на меня пристальный, оценивающий взгляд. Его глаза блестели живым интересом, и в них читалась мудрость прожитых лет.

— Мы почти не успели соскучиться, — отозвался Сергей с лёгкой усмешкой, явно