Цзэмин. Мальчик, завидев его, облегченно улыбнулся и тут же бросился к нему, воскликнув:

– Нашел!

– Стой!

Но было уже поздно.

Питон, резко переведя голову, ринулся в их сторону, снося трухлявые поваленные деревья и яростно шипя.

– Цзэмин! – Лю Синь выбежал из-за спины Гу Юшэна и бросился к мальчику. В голове билась лишь одна мысль: не дать ему пострадать.

Гу Юшэн ринулся наперерез, занося клинок и собираясь вогнать его в грудь несущегося прямо на них зверя. Осознавая, что будет сметен тяжелым телом, даже если удастся поразить питона, он все же упорно и быстро несся ему навстречу.

Змей уже был совсем близко, как вдруг высоко над головой Гу Юшэна блеснуло лезвие меча. Их молчаливый путник, сжимая в руках оружие Гу Юшэна, высоко подпрыгнул и, оттолкнувшись от дерева, вогнал стальное лезвие в голову питона по самую рукоять.

Зверь замер, закатив белесые глаза, и с ревом рухнул наземь, аккурат перед Гу Юшэном.

Мужчина приземлился рядом со змеей, вынимая меч и смотря на спутников ничего не выражающими глазами, словно не он только что сразил огромную тварь.

Гу Юшэн в сердцах сплюнул и опустил свой клинок, уставившись на их неожиданного спасителя мрачным взглядом.

– Ну что ж… еду мы, по крайней мере, раздобыли, – пораженно выдохнул Лю Синь, крепко прижимая к себе Тан Цзэмина и глядя на брошенную ветку с зелеными плодами, часть которых рассыпалась по земле.

Двое мужчин и мальчик переглянулись и перевели взгляды на лежащего перед ними питона.

Глава 7. По пятам

Солнце еще не взошло, когда Лю Синь был разбужен подскочившим рядом Тан Цзэмином.

– Эй, что такое? – спросил он, кладя руку на спину мелко дрожащего мальчика. – Цзэмин?

– Н-ничего. – Тан Цзэмин содрогнулся и стиснул зубы.

Вдалеке грохотали тучи, прорезаемые сверкающими молниями.

– Тебя разбудил гром? – догадался Лю Синь, подсаживаясь ближе.

Тан Цзэмин не ответил, крепче сжав руки на своих плечах и опустив голову ниже.

Лю Синь выдохнул и расцепил его пальцы, поворачивая к себе лицом. Прижав мальчика к себе и обняв, он вдруг тихо запел. Напевая знакомый мотив, услышанный еще в детстве, Лю Синь мягко перебирал черные волосы мальчика. Тан Цзэмин в его руках растерянно моргнул и вдруг почувствовал, что стылый ужас в груди постепенно отступает, словно уносясь теплой весенней водой.

Гром на горизонте продолжал угрожающе грохотать, приправленный сверкающей молнией, но за тихой песнью Тан Цзэмин уже не слышал небесного рокота, что был предвестником его самого страшного врага.

В последнее время он позабыл о страхе, будто одно присутствие этого человека делало его намного сильнее, отметая все волнения. Даже когда разбойники ворвались в их дом, Тан Цзэмин не чувствовал ничего, кроме злости на этих людей, которые посмели ворваться и нарушить их спокойную жизнь. Ему казалось, что нет никого в этом мире, кроме Лю Синя, кто был бы способен наконец скинуть с него хрупкую личину и обнажить то, что было внутри: то, что желало сражаться и отстаивать право на свою жизнь.

Даже рядом с Гу Юшэном в нем не было столько уверенности, как с ним. Чувствуя благодарность, Тан Цзэмин старательно делал все, чтобы облегчить жизнь Лю Синя. И пусть первое время страх преследовал его по пятам, совсем скоро это чувство сменилось признательностью и желанием ответной заботы. Поначалу Тан Цзэмину казалось, что его вот-вот оттолкнут и опять изобьют, но все эти мысли развеялись окончательно в тот день, когда он случайно разбил посуду, пытаясь приготовить еду для вернувшихся из кузницы мужчины и парня. Тан Цзэмин чувствовал себя обузой, неспособной справиться даже с такой пустяковой задачей. Сидя в тот день на коленях у двери и цепляясь за подол своего халата, он ждал очередную порку, коей его «одаривала» бывшая хозяйка за еще меньшие провинности изо дня в день.

Однако вернувшиеся Гу Юшэн и Лю Синь, увидев разбитую посуду и кавардак, лишь переглянулись. Ожидая выволочки, Тан Цзэмин услышал шорох одеяний. Опустившись перед ним на одно колено, Лю Синь со смешком похвалил его за старания, мягко погладив по голове.

Побои были столь частым явлением в жизни Тан Цзэмина, что он, не знавший добра и ласки, почувствовал вдруг непривычное тепло, что разрасталось точно шар света с каждым новым прикосновением этого человека.

Все последующие дни Тан Цзэмин ходил за ним хвостом, подавая то воду, то еду, и даже поправлял ночью одеяло, потому как юноша всегда скидывал его во сне, не замечая холода ночи. Стылые сквозняки обдували весь дом, протягивая ледяные лапы к вымотанному за день Лю Синю, пока тот спал, не обращая ни на что внимания. Не желая, чтобы он простудился, Тан Цзэмин частенько укрывал его собственным одеялом в особенно холодные ночи, сам кутаясь в тонкий халат и осторожно укладываясь сбоку на краю циновки. Первое время он думал, что относился к Лю Синю как к старшему, как к Гу Юшэну. И только со временем понял, что это не совсем так. К Гу Юшэну не хотелось обращать взгляд, не хотелось, чтобы тот похвалил, обнял и одарил улыбкой.

При мысли об этом Тан Цзэмин передернул плечами.

Заметив движение, Лю Синь отстранился и улыбнулся, похлопав его по плечу.

– Не бойся сверкающих молний и грома. У тебя синие глаза, так похожие на темное синее море, отражающее тучи и гром. Буря, которая боится бури, – разве такое бывает?

Смотря в его янтарные глаза, Тан Цзэмин кивнул и прижал его узкую белую ладонь к своей щеке, обхватив руками.

– Вот и отлично, – погладив его напоследок по макушке, Лю Синь приподнялся и оглянулся по сторонам.

Медная дымка рассвета уже брезжила на горизонте. Окинув взглядом место их остановки, Лю Синь увидел молчаливого спутника, что сидел чуть поодаль и задумчиво смотрел на них. Поймав взгляд янтарных глаз феникса, он тут же поднялся и начал собираться, попутно пнув Гу Юшэна по голени.

Мигом вскинувшись, генерал прищурился на него и что-то гневно заворчал себе под нос.

К обеду они уже два раза пересекли небольшие земли серых песков и остановились на вершине холма, под которым распростерлось обширное поле, конца и края которому не было видно до самого горизонта.

– Я не думал, что пески разрастаются так быстро, – задумчиво сказал остановившийся рядом с Лю Синем Тан Цзэмин, сидя верхом на своем черном коне.

– Сейчас у нас два выбора: если мы ускоримся, то сможем добраться до небольшого города засветло; если же нет, то нужно будет сделать еще один привал, – хмуро сказал подъехавший к ним Гу Юшэн.

Лю Синь обменялся взглядами с Тан Цзэмином и, получив от того уверенный кивок, выдохнул:

– Ну… тогда вперед.

Тан Цзэмин обернулся: массивные тучи так и не желали отступать, словно преследуя их по пятам, – и до скрипа сжал в руках поводья.

– Ладно, – кивнул Гу Юшэн и помчал своего коня к спуску.

Лю Синю хотелось плакать в предвкушении еще одного увлекательного дня в тряске. Но стоило ему представить, что к вечеру он сможет принять ванну и отдохнуть, растянувшись на мягкой кровати, он ощутил прилив сил. Крепче перехватив поводья, юноша подстегнул свою пегую лошадь и помчался следом за уже спускающимся со склона Тан Цзэмином.

Через несколько часов на небольшом привале в этом последнем рывке Лю Синь изнемогал от судорог в ногах. Что говорить, непривыкшему к верховой езде, ему было совсем непросто преодолеть такое расстояние без последствий.

Сидя на мягкой траве, Лю Синь разминал ноги, сунув в рот колосок. Для Тан Цзэмина все оказалось куда проще: тот был явно в приподнятом настроении, то и дело подгоняя своего коня вперед и кружа по полю вокруг своих спутников.

Глядя, как он заботливо чистит шерсть черного рысака, Лю Синь тихо вздохнул себе под нос:

– Пить хочется…

Однако помня о том, что воды у них осталось всего на пару глотков, он решил потерпеть до прибытия в город, который уже виднелся на горизонте.

– Держи, – сказал Гу Юшэн