держал клинок у моей шеи. А то на эмоциях бы и снёс ёё к чертям собачим.

Только мне не важно, кто орёт: собака, обезьяна или кошка. У меня тут только один слушатель. Старик. Главарь этой «банды». Если до него дойдут мои слова, то всё хорошо.

Тот долго думал и поглаживал свою бороду, то пальцами, то ладонью. Просто мусолил свою бороду. А затем как выдаст:

– А ты вообще знаешь, кто я?

– Кто вы?

Мне хотелось ответь: «А ты что, сам не знаешь, кто ты такой?» Он бы ещё у меня спросил, кто его отец. На такие вопросы человек сам должен знать ответы.

– Нет, не знаю.

Голова легонько покачалась из стороны в сторону до того момента, как тот не достал письмо. Моё письмо, которое я написал Виктору Степановичу Алилукину.

– Так вы?

На самом деле, сразу всё встало на свои места. Просто подумал, что в тот момент нужно прикинуться дурачком. Показать более детскую реакцию. Было бы странно, если я говорил, как взрослый: «А это ты? Понятно. Мне всё равно».

– Это письмо… я его написал хорошему другу моей матери… Откуда оно у вас?

– Потому что я и есть друг вашей матери.

Повисла тишина. Это как минута тишины. Лишь символический жест. Напомнить себе об утрате, задуматься о жизни и понять, насколько же та хрупка. То, что Светония мертва, не было сомнений.

Не так важно, кто это сделал и каким образом. Боюсь, что, узнав правду, я бы застрял в ещё более глубоких дебрях этой тёмной деревни и её жителей.

В любом случае, если это алхимик с забавной фамилией Алилукин, то всё становится куда проще и понятнее.

– Спасибо. Не думал, что в итоге вас приведёт сюда моё же письмо... – если бы я знал, то никогда бы не написал его. Просто взял бы, разорвал и выбросил. Вот же гадство... Это как выстрелить себе же в ногу.

Впрочем, это шанс на куда более интересные перспективы. Я уже видел этот путь, поэтому у меня была одна смелая идея. Смелая, по их мнению, но вполне разумная и адекватная по моему.

– Виктор Степанович, возьмите меня к себе в школу.

Тут нужно знать особенность языка и понять, почему я зациклен на этом слове «школа».

На самом деле, это не совсем точно. Будет более понятно, если я скажу «секта». Однако и это слово в русском языке не передаёт полного смысла, тем более оно имеет негативную интерпретацию.

Никто же не говорит, что Шаолинь – это секта. Нет. Это храм. Это учение. Это школа.

Поэтому важно понять, что под «Школой Горыныча» действительно понимается школа, но также «клан», «орден», а порой даже более неординарные понятия, такие как «направление» или «течение».

В Школе Трёхглавого Дракона, названной в честь Змея Горыныча, существует своя уникальная система передачи знаний от учителя к ученику, особые техники культивации, философия, правила и чёткая иерархическая структура.

Важно понимать, что это не просто место, где нужно сидеть за партой. Это сложная система, направленная на достижение своих целей.

– Хочешь присоединиться к нам? А сколько тебе лет?

Раз уж начался процесс собеседования, главное – не тупить. Здесь, как в резюме на работу: укажи, что ты мастер на все руки и специалист во всех областях.

Нет, я бы мог сказать правду. Если бы, допустим, жизнь мне была не нужна, я бы так и сделал. Только в школу принимают детей от восьми до четырнадцати лет. Причём их обычно начинают готовить с самого детства, то есть ещё раньше.

А мне пятнадцать! Уже такой взрослый, а ничего не знаю, ничего не умею. Тело слабое, без тренировок. Короче, по факту показать мне особо нечего. Конечно, кроме «потенциала».

– Мне тринадцать!

– Да? На грани значит... Ещё может что-то получиться...

И снова задумался этот Алилукин. Он быстро бегает, прыгает и машет кулаками, но думает медленно, очень медленно. Главное, он посмотрел на меня, а затем сказал:

– Давайте-ка присядем...

Сначала было не совсем понятно, что это значит. Однако все уселись на траву, прямо на землю, словно готовились к какому-то практическому занятию. Мне было несложно, поэтому я тоже повторил за ними.

Что же вы думали будет?

Я ожидал чего угодно – допроса, наказания, возможно, даже моего убийства. Причём так, чтобы остальные смотрели на это, как на представление.

Однако лекцию, тем более философский разговор о Дао прямо здесь, на берегу озера, я никак не ожидал.

– Ты спрашивал о нашем Пути? Так это неправильное слово. Это не просто «путь» или «принцип», как многие думают.

– А что же?

– Это естественный порядок вселенной, первопричина всего сущего. Знаешь, есть такая мудрость в Дао: «Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное дао».

Как человек, любящий спорить, я захотел возразить. Всё же разве не всё можно выразить словами?

Однако я не самоубийца, чтобы спорить с человеком, от которого зависит моя жизнь. Наоборот, мне нужно было казаться послушным и примерным учеником. Чтобы мнение обо мне сложилось примерно такое: «Вы только посмотрите, как он внимательно слушает. Его точно нужно принять в нашу школу!»

Виктор Степанович говорил много. Самое важное, что он разбирал именно мои слова. Например, он сказал о Дао Добра следующее.

– В нашей философии нет абсолютного добра и зла, – он начертил на земле два переплетающихся символа. – Они, как инь и ян, представляют собой взаимодополняющие силы, существующие в вечном равновесии.

Эти слова заставили меня задуматься. О концепции инь и ян я давно знал. Это не какая-то тайна. Однако прямо сейчас, когда мне было плохо – только что очнулся, потеря руки, ритуал, ситуация, в которой решается моя судьба – всё это, так сказать, «сводило с ума». На самом деле, я даже рад, что не рехнулся.

Так вот, о чём это я? Равновесие. Не идеал, не совершенство. И не другая крайность – ошибки, провалы. А нечто между, состояние покоя. Эта мысль как-то успокоила меня: я где-то посередине.

Алилукин продолжил:

– Если говорить о тебе, то сейчас в тебе появился потенциал – корень. Он изначально не плохой и не злой. Глядя на тебя, не стоит искать простые решения вроде «убить» или «спасти».

Старик снова привёл в пример школу Кровавого Тигра Шивы – тёмную секту, забывшую про равновесие, забывшую, что жизнь – это нечто большее, чем утоление