Артур долго молчал, и Глеб пожалел, что не может видеть его лица.

— Костин ПэДэА, говоришь? Не ты ли, дорогой, хвастал, что видел Костино тело? Ребята считают, что ты сказал неправду. Извини.

— Видел. Сплоховал Фокс, ошибся. Недалеко от забора, что обидно. Думаю, послал ты его далече, Артур, и в конце пути нервы у него сдали.

Артур не ответил.

— Его ПДА я держал в руках, но потом… У тебя он, Артур. Или у кого-то из твоих — не знаю. Кого ты на днях в Зону посылал?

— Что тебе нужно, дорогой?

Артур задал самый точный вопрос. За небрежным тоном ощущалась злость и немалое напряжение.

— Око.

— Око?!

Артур блеснул в темноте глазами и загоготал, всхлипывая и утирая почти настоящие слезы.

— Око, — повысил голос Рамзес. — И времени у меня совсем мало. Что ты хочешь за маршрут, Артур? За полный, я имею в виду, маршрут к Оку Зоны.

«Мне действительно необходимо Око! — думал Глеб. — Позарез необходимо, и я действительно отдам тебе все, что потребуешь!»

— Я не знаю никакого ока и никакого маршрута! — отрезал Артур. — Тем более оборотням… Я простой бизнесмен, ты ошибся, сталкер.

— Ну, ошибся, так ошибся. Бывает, — Глеб согнул кредитку в дугу, и звонким щелчком отправил в полет. — Закрыли вопрос… Тому шустрому отроку вели из Вешек проваливать, иначе я его закопаю. Объясни, что старших следует уважать, я топтал Зону, когда он еще мамку доил… А ты меня уважаешь, Артур?

— Ты не старший, ты… Я не знаю, кто ты, но узнаю очень быстро. Око ему! Ха!

— Кто я? — Глеб зло рассмеялся. — Этого я и сам не знаю толком. Но насчет меня смотри не ошибись.

Последние слова Глеб выкрикнул Артуру в спину. Ему не ответили. И хотя Князь не уронил ни одного грубого слова, не показал угрозы, Глеб понял, что жить с этого момента придется осторожно. Ибо Артур Ашотович очень серьезный и опасный человек.

4

Засаду Рамзес почувствовал, спасибо Зоне! Наградила способностью…

Когда он шел по темной улице, угрозы не ощущалось, когда перемахнул через забор Анны Павловны участка (не беспокоить же людей среди ночи), холодок побежал вдоль позвоночника. В доме его ждали вовсе не радушные хозяйки. Рамзес прислушался и только спустя минуту двинулся вперед бесшумным шагом. Цент так и не объявился, а засада — это не только опасность, к которой Рамзес давно привык, но и возможность получить какую-никакую информацию. Уж очень происходящее нервировало Глеба.

Выложенная камнем дорожка — Глеб сошел с нее на мягкую землю.

Собачья будка — в ней сторожевой пес, еще днем круто взятый в оборот и кормленный обильно сахаром, дабы не гавкал лишнего.

Крыльцо.

Дверь.

Веранда.

На веранде сидели и, не особо скрываясь, курили дешевые сигареты. Рамзсе увидел огонек и едва не поперхнулся от душной вони.

Смарт завибрировал, принимая сообщение. Рамзес дернулся, но опоздал. Коммуникатор издал в темноте громкий до неприличия звук, будто патрон защелкнули в обойму. Цент, душка, настраивал. Рамзес в походе звук убирал, а здесь расслабился. Не подумал, не вспомнил.

— Заходи, сталкер, — сказали из темноты хрипловатым баритоном. — Что прячешься?

Рамзес повернул выключатель.

На веранде в плетеном кресле сидел и щурился от света милицейский прапорщик средних лет. Добротно как вареник слепленный хитрован с жиденькими власами на круглой голове и казацкими усами.

— Я не сталкер. И не прячусь.

Сзади подошли, бесшумно, как им казалось. Рамзес услышал бы грохот армейских ботинок и с другого конца улицы.

— А я участковый, — представился хитрован мягким украинским говорком. — Прапорщик Скидоренко, Виктор Остапович. Можешь называть меня пан участковый. Оружие есть?

Он говорил чуть в нос. Наверное, страдал хроническим насморком или просто имел дефект произношения.

Рамзес поднял руки ладонями вверх.

— Нет оружия… пан участковый.

— Крынкин, проверь! — скомандовал прапорщик.

Руки стоящего за спиной человека пробежали по телу. Обыскивал неведомый Крынкин так себе, на троечку. Нож не нашел, бестолочь. Забрал только смарт и бумажник с деньгами.

— Пустой!

— Не может быть! — наиграно удивился прапорщик. — Ладно, верю. Кто же ты, мил человек, коли не сталкер? Турист?

— Гы-гы, — отозвался на шутку Крынкин.

— По делу спрашиваете или так?

— По делу, сердешный, по делу! Жалуются на тебя. Позавчера, говорят, дебоширил в автобусе, а сего дня в ресторане.

— Скор Князь! — восхитился Рамзес. — Аки понос! Не тратил времени зря.

— Не знаю Князя, — открестился Скидоренко. — Я тебя, мил человек, уже который час караулю. Думал, ты обратно намылился… как вы меж собой говорите? За забор, да.

— Не знаю никакого забора, — в тон ответил Рамзес.

— Ну-ну… Документики у тебя какие?

Прапорщику надоела перепалка, и он перешел к делу: высыпал на стол мелочевку, которой Рамзес оброс за день — платок, сигареты, зажигалка из «Харчо». Покрутил в руках смарт.

— С собой нет документов. Я не понимаю…

— Чего не понимаешь?

Тональность разговора поменялась, Скидоренко больше не играл добряка-недоумка.

— Задерживаю тебя до выяснения. Садись. Крынкин, веди понятых. И это… Мамаева позови.

Рамзес присел на рассохшийся табурет, оглянулся. Крынкин, совсем молодой солдатик внутренних войск, исчез за дверью. На его место заступил другой, похожий до ощущения дежавю: берцы, автомат за плечами, не предусмотренная уставом бандана. Мамаев.

«А прапорщик боится», — понял Глеб.

Не он, конечно, первый, но чувствуется известная дряблость души за показной самоуверенностью.

— Кто тебя разукрасил? — спросил участковый.

Рамзес вспомнил, что еще утром был едва не при смерти от многочасовых перегрузок. Прислушался к ощущениям: болело везде. Не страшно! Редкий поход обходился без повреждений, Глеб привык к боли и не обращал на нее внимания. Организм восстанавливается, главное — не мешать ему, понял с некоторых пор Рамзес.

— Не знаю.

— Ты не это… — веско бросил участковый. — Докладывай обстоятельства, а не это самое крути.

— Ехал на случайной попутке, на минуту остановились — и все! Дальше как отрезало. Попутчики, наверное, избили. И документы украли.

— Ну да, ну да! — закивал прапорщик. — А деньги, надо думать, они тебе взаймы дали.

— Не они. Но взаймы, — улыбнулся Глеб.