Когда я видела спарринг, впервые рассмотрела все татуировки Николая. Я не нашла в них смысла. Может, мужчине просто нравится быть испачканным чернилами?

— Затем они начнут играться, напрягая только точку опоры и предплечья. Один нанесет удачный удар в корпус, и тогда начнется двадцатиминутный бой.

Отбираю ее смузи, смочив губы ягодной смесью.

Честно говоря, мне хочется обернуться, чтобы насладиться отточенными, но при этом плавными движениями Николая. Во время свадебного танца я приняла мужа за бревно, но его поведение в бою испепелило все мысли.

— Под конец пресс обоих будет четко поделен на шесть частей и блестеть. — это феерично действует на мое тело — Удивительно, что мальчики не выбрали место с лучшим освещением и зеркалами для подпитки собственного эго. Держу пари, ты бы предпочла смотреть на Сергея и Павла, чем на торс брата. — усмехаюсь, а через секунд замираю.

Ощущаю не просто взгляд, а силу Николая. Он идеальный скрытный военный.

— Привет, как прошел день? — обходит кресло-шезлонг.

Со своим ростом вновь создает ощущение гиганта надо мной. Где-то позади шутит его друг.

— Вы с Павлом не успели пройти прелюдию, и ты все еще в футболке?

Я стала куда раскрепощеннее рядом с мужем. Что бы Николай ни говорил, он никогда не прикасался ко мне без моего согласия, но ночью…

Это не то чтобы здорово, но Громов вдыхал запах моих волос и шеи, руки ложились только для того, чтобы заключить в объятия. Это заставило насторожиться, от чего в теле зарождался…

Анна говорила, что удивлена обращением Николай со мной. Но если бы он позволил себе большее, ни о какой мирной жизни между нами не могло быть и речи, а мне доверили слишком многое — всю бухгалтерию. Мужчина собирается легализовать большую часть своего бизнеса, а оружейный переместить в свободные порты. Но разговор не об этом.

— Королева, иногда достаточно попросить. — опирается руками на подлокотники моего кресла.

Посылаем друг другу издевательские улыбки. Кажется, все на Острове начали принимать их за настоящие, поверив в наличие между нами романтических отношений.

— Думала, ты уехал. — ощущаю фантомный вес мужа.

— Нужно было размяться перед казино.

Сегодня первая одинокая ночь в семейной постели. Николай уезжает на переговоры в свое казино, где пробудет до раннего утра.

Хлопаю мужа по шершавой от щетины щеке.

— Удачи, а теперь верни мое личной пространство.

Мы вчетвером еще недолго говорим. Затем хожу по берегу Острова, всматриваясь в воду, наличие патрулей, камеры. Я передала итальянцам все, что знала о городе, но умолчала много деталей про дом Братвы. Я бы с большей легкостью рассказала документацию, промежутки транзакций и перевозок, чем сделала это. Но мы должны встретиться с Мартой в среду, к этому времени в голове все уляжется.

Когда возвращаюсь в пустую спальню, то нахожусь в смятении от страха, которого не было с Николаем. Я провожу здесь начало дня или несколько часов после обеда, но только теперь чувствую дискомфорт.

Касаюсь пистолета, прикрепленного за тумбой, запираюсь и после процедур падаю на свою сторону постели. У меня давно не было безопасного пространства для своего удовольствия или… разговора с Таишей и Лизой.

Задираю сорочку, опускаю белые трусики, ненавидя саму себя.

В голове не образ широких плеч Ричарда, знающего точки моего наслаждения наизусть. В воображении не светлые волосы и атлетичное тело звездного игрока NBA.

Перед глазами только мощь и смертоносность Николая. Пальцы на секунду замирают, когда я думаю над вторым словом. Сколько жизней он отнял этими руками? И я не сомневаюсь, что муж способен сделать это, не имея оружия. Но почему меня это не беспокоит? Вряд ли МакГраты погубили меньше людей, пусть и делали это не собственными руками. Я не успела достаточно погрязнуть, чтобы убедиться в этом лично.

Погружаю пальцы в себя, чтобы достать и провести по складкам, задержаться и надавить на клитор. Повторяю действия пару раз, а затем перекатываюсь на сторону мужа… блять, мужа. Постельное белье все еще хранит его чистый мужской запах. Вот руки Громова сжимают мою грудь, что еще никогда не делали в реальности, большая рука ложиться на шею и чуть придавливает, зная что делать, чтобы не оставить следов. Господи… я ускоряю движения.

Приглушаю стоны, пусть они и подводят меня ближе к оргазму, наполняя тело от живота и ниже горячим спазмом. Я содрогаюсь, продлевая удовольствие насильными касаниями клитора. Утыкаюсь лицом в подушку мужчины, заставляя вскрики утонуть в его запахе. Сжимаю ее пальцами, капля здравого смысла заставляет не кусать наволочку — останутся мятые следы.

Я переворачиваюсь, чтобы отдышаться, чувствуя дрожь в теле. Без мужчины я достигала такого только с игрушками, хотя удовольствие еще никогда не отдавало во всех конечностях так долго.

Полупрозрачная сорочка поднялась до живота, трусики скинуты в нижней части постели. Я знаю, что на одеяле должны остаться следы моего оргазма.

Мне нужна еще минута, чтобы перезагрузить тело, когда поворачиваю голову. Николай стоит у дверей. Они прикрыты за его спиной, но не захлопнуты, чтобы не спугнуть меня щелчком замка.

И я снова вижу его испепеляющий взгляд. Это жажда хищника горячей крови. На секунду думаю, муж не сдержится, забудет о собственных правилах. Хочу ли я этого?

Медленнее, чем стоило бы, опускаю сорочку и на коленях доползаю до нижнего белья, не сводя глаз с Николая, отрезавшего нас от внешнего мира.

— Я ненавидел галстуки до сегодняшнего дня, Квин.

Он называет меня по имени, когда злиться. И еще никогда не говорил таким тихим и хриплым голосом.

— В чем — приходится прочистить горло — дело?

Он проходит вдоль стены, заглядывая в гардеробную. Я не успеваю отмереть и надеть трусики, когда Николай появляется с двумя галстуками. Один темно-синий с мелкой полоской по диагонали, второй — черный, но без перебора глубины цвета.

— Ну.

Стоит ли говорить, что я шокирована?

— Этот. — указываю на черный — И… — сглатываю — не забудь зажим.

Когда мужчина приближается, меняю позу. С колен откидываюсь назад, опираясь на руки, бедра сжаты.

Я старалась не опускать глаза, но по бугру брюк вижу, насколько Николай возбужден.

Он подходит и перекидывает черный галстук через мою шею, чтобы мощно притянуть лицо к его.

— Больше никогда не делай этого без меня в моей постели.

— Намекаешь на то, что есть другие?

То, как мой муж целуется должно быть признано опасным для жизни, запрещено, чтобы ввозилось контрабандой.

Мой расшатанный разум и тело сносит под напором Николая. Я хватаю его за ворот рубашки, а