Я вытираю волосы, когда поворачиваю голову на зрителей со стороны дома. Там стоит Квин, которую Павел удерживает на месте, а рот затыкает рукой. Она уже перестала сопротивляться, ресницы мокрые от слез.

Смотрю на Павла, он отпускает жену, которая закрывает руками лицо, а затем быстро уходит в дом. Первый раз должен быть сложным? Без понятия. Здешние женщины вряд ли раньше видели убийство, но знают, что это такое, не обманываются насчет того, чем занимается их начальство, мужья, сыновья.

— От этого корабликом не откупишься. — мрачно Павел, пока Сергей занимается сортировкой оружия.

— Откупаться? — изгибаю бровь.

Ожидаю увидеть Квин в спальне, когда иду, чтобы принять душ и переодеться, но в комнате пусто. Не знаю, хотел бы я увидеть ее сейчас или нет. Посмеятся в заплаканное лицо или осторожно поднять и объяснить, что это было необходимо, это часть нашей жизни. Возможно, количество таких моментов сократиться, когда бизнес начнет переходить в легальное русло.

Но сейчас выбрасываю испорченную рубашку, стою под водой, пока она из красной не становится розовой, а затем прозрачной.

Я не вижу жену весь день, пусть и провожу его на Острове.

* * *

КВИН

Я чуть не вскрикнула, но вовремя мой рот заткнула большая рука Павла. Я пыталась закрыть глаза или уши, но меня прижали к телу, не дав шанса пошевелить руками.

Все было хуже и дольше, чем в фильмах, отвратительно пахло. После я десятки раз перепроверила одежду, не попала ли на нее кровь, но мы стояли достаточно далеко.

Принимаю душ в одной из кабинок спортзала. Я не могу вернуться в спальню, если есть вероятность наткнуться на Николая.

Я не видела в его темных глазах безумия или маниакального удовольствия. Но этот человек, в руках которого я сладко сплю, оказался способен не только на убийство. Еще никогда не видела отслаивающиеся куски кожи, блевотину от боли, торчащие кости пальцев, а затем отсоединенную кисть.

Опираюсь рукой о плитку душевой, восстанавливая дыхание.

Я могу попытаться не верить глазам, но уши… мольбы длились недолго, далее были крики и хрипы. И окружающих людей это едва ли смущало.

Я понимаю, Николай воспринимает это как урок, предупреждение, но травмировать психику своих людей… хотя это надежный способ запугивания — стоит признать.

Что бы муж сделал, узнай, сколько геопозиций и цифр я выдала жене Капо Коза Ностры? Устроил бы показательное шоу? Наверняка добавил бы спецэффекты и музыкальное сопровождение. Не имеет значения. Я не попадусь, а этот человек будет либо мертв, либо заключен под стражу федеральными службами. Мне просто нужно быть осмотрительнее.

Провожу большую часть дня в библиотеке за знакомым углом с произведениями русской литературы и философскими трактатами. Удачное соседство. Заставляю голову опустеть, либо уйти в слова на страницах, но бестолку. У меня было впечатляющее утро, а прошлая ночь… что я наговорила? Не так уж много, все можно списать на алкоголь.

Только в десять вечера нахожу смелость подняться в спальню. Трусливо пару раз хожу туда-обратно по открытой галерее перед тем как остановиться перед дверью. Мне стоило прийти раньше, взять одежду и закрыться в гостевой комнате, но у меня не было на это физических сил.

В комнате пусто.

Чищу зубы и переодеваюсь в розовую пижаму с длинными штанами и облегающей майкой. Никакого идиотского шелка.

Прочесываю кончики, когда направляюсь к двери из спальни. Разумеется, в этот момент нужно появиться мужу.

— Хорошо прогулялась? — насмешливо изгибает бровь, а затем обводит мои формы глазами.

— Не говори, что не знаешь, где я была. — мой голос тише, чем обычно.

Я жду, когда Николай делает несколько шагов в комнату. Теперь обращаю внимание на то, как футболка облегает его плечи и часть бицепсов. Он стоит настолько уверенно, что кажется, словно его не сдвинуть бульдозером. Я раньше не осознавала насколько Глава Братвы силен… пока не увидела, как он голыми руками разламывает кости. И извращенная сила проявилась не меньше, когда он с равнодушным выражением лица нажимал, и нажимал, и нажимал на курок.

Проскальзываю за его спину, чтобы покинуть спальню.

— Ты остаешься здесь.

— Нет. — не оборачиваюсь — Я не смогу заснуть.

— Ты сама виновата, что была слепа.

Делаю выдох, открываю дверь, когда меня прижимают к груди. Муж поднимает за талию. Расческа выпадает из ладоней, я бью по рукам Николая. Да. По тем самым, которым ничего с этого не будет.

— Отпусти меня! Не прикасайся! Слышишь?

Он бросает меня на кровать, но держит за запястья. В его глазах абсолютное спокойствие, которое пугает сильнее жгучей ярости.

— Мне принести лезвие, чтобы ты поняла свою ошибку и предпочла меня стали? — наклоняет голову в бок, темные волосы падают в этом направлении.

Чувствую запах его парфюма: бергамот и дерево. Я купила его в третий день пребывания здесь. Меня так раздражало всё ментоловое, стоящее на его стороне ванной, но теперь понимаю — холодный запах лучше всего нейтрализует смертельную вонь.

— Я тебе омерзителен? Сильнее, чем при первой встречи?

Нет.

Но слова пробудили воспоминание о взрыве в церкви, моей дезориентации после конской дозы транквилизатора, насколько болезненно горячей казалась его кожа. А теперь он без причинения боли держит меня, нависает, вжимая в одеяло.

— Твое тело говорит, что это не так. Всегда.

Слежу за его взглядом, где под майкой видно вставшие соски. Господи… теперь чувствую тепло на лице, у меня наверняка румяные щеки. Николай снова смотрит на мою грудь, которая начинает тяжелее вздыматься и опускаться.

Взгляд спускается ниже по моему телу, и я инстинктивно сжимаю бедра, что дает ему ответ на многое.

— Я проведу ночь в гостевой комнате.

— Исключено. — отталкивается и встает на ноги, пока я остаюсь в том же положении — Залезай на свою безопасную сторону кроватки и засыпай. А утром снова убедишься, насколько я омерзительный и страшный зверь, к которому ты приползаешь по ночам, чтобы он охранял твой сон.

Николай уходит в сторону гардеробной, когда я крепко зажмуриваю глаза, сдерживая слезы. Нет. Громов мне не нужен. Я хочу спокойствия, прошлой жизни и работы в своем офисе. Хочу в времена, когда империя МакГрат была моим честным наследием, а каждую ночь я проводила не с убийцей и Главой Братвы, а с комфортным человеком и своим другом. Здесь же… терпимо, страх уже прошел, но не чувство одиночества. Глупость. Оно со мной в любой точке мира, просто теперь у меня есть время, чтобы в него погрузиться… найти вариант его заполнить. И теперь увидев насилие с первого ряда… это беспорно шок,