Она не ожидала снова его увидеть. Когда она вернулась домой в тот день, мужчины уже не было. Он ничего не разгромил и не украл, забрал только то, что принадлежало ему. Значит, очухался, понял, что влип в мутную историю, и удрал. Жить дальше или снова откуда-нибудь прыгать — это ее не касалось.

И вот он здесь, сидит у нее под дверью, и в самом деле напоминая бродячего кота. Когда Александра и Гайя подошли ближе, он не поднялся, хотя его лицо было почти на одном уровне с мордой пса. Его это не пугало, да и Гайя реагировал на него спокойно. Мужчина лишь поднял голову, чтобы взглянуть на Александру. На этот раз он был гладко выбрит, причесался, а главное, глаза стали ясными, понимающими, умными… Тем хуже для него. Дальше ему придется жить с последствиями того, что он сделал пару дней назад.

— Я не знаю, как начать этот разговор, — тихо сказал мужчина. — Если вы хотите, чтобы я ушел, я вас больше не побеспокою.

Вообще-то, это было самое умное и зрелое решение: отослать его прочь. У Александры своих дел хватало, у нее не было никакого желания разбираться в чужих. И все же было в этом мужчине нечто странное — настоящее отчаяние, доказывавшее, что его поступок не был капризом избалованного мажора. Да и не в том он уже возрасте, чтобы подростковыми капризами страдать!

Поэтому Александра отперла дверь, впустила в квартиру Гайю, потом кивнула мужчине.

— Заходи.

Она наблюдала, как он поднимается на ноги. Движения ловкие, сильные, его больше не шатает. Значит, он не пил с той самой ночи, тоже плюс к его репутации.

На кухню он прошел сам, без приглашения — во время своего предыдущего визита запомнил, где она. Сел за стол и отвернулся, делая вид, что его безмерно интересует вид за окном. Даже если это серый, унылый двор.

Александра направилась к кофемашине, чтобы выставить нужный режим.

— Что, жалеешь, что ты не идиот? — поинтересовалась она.

Как она и ожидала, мужчина растерялся. Он-то наверняка ожидал упреков и нотаций!

— Почему?.. — только и смог спросить он.

— Потому что если бы ты был идиотом, тебе не пришлось бы мучиться сейчас от стыда, а еще раньше — от вины. Сидел бы себе под забором и благостно спивался. Ведь прямо сейчас с тобой ничего не происходит, и твой злейший враг — это твои мысли.

— Да уж… С мыслями беда.

Кофемашина зажужжала, спасая их от неловкой тишины. Александра не торопила гостя. Она не очень-то понимала, как вести себя в такой ситуации, и решила довериться инстинктам.

Скоро она присоединилась к нему за столом с двумя чашками кофе, одну поставила перед ним, другую забрала себе. Мужчина удивленно уставился на кофе.

— Откуда ты знаешь, как я пью?..

— Ты до того, как уйти, кофе себе сделал, — напомнила Александра. — По посуде, оставшейся в раковине, несложно определить, какой кофе ты пил.

— Да, было… Прости, но без кофе я немного подыхал. Хотя я дальше подыхал и с ним, только меньше.

— Не извиняйся, пустое. Если бы я считала тебя виноватым, я бы тебя в свою квартиру не привела, — указала она. — Расскажи мне, что с тобой случилось.

— Про такое лучше не говорить…

— Скажи, что можешь и что помнишь. Это ты мне точно должен. Да и потом, если бы тебе хотелось удрать от рода людского, ты бы не вернулся сюда.

— Я и сам еще не понял, зачем вернулся… Но — ладно. Меня зовут…

— Нет, — прервала его Александра. — Твое имя мне не нужно, а тебе не нужно мое. Это оставляет за тобой определенную анонимность, которая, надеюсь, обеспечит честность. Ты будешь уверен, что я никому не расскажу твою историю, потому что не знаю, кто ты.

— Это делает ситуацию еще более странной…

— Мне не привыкать.

Ему-то это все в новинку, и гадать не приходится. А вот Александра по опыту знала, что без имен иногда легче. Ее трюк сработал: мужчина заговорил свободней.

— У меня в жизни произошло кое-что такое, к чему я не был готов… Плохое… Да дерьмо, в общем, что слова подбирать! И это была моя вина. О том, что виноват я, никто не узнал — кроме меня самого. Но тут, как ты правильно заметила, против меня сработало то, что я не идиот… по крайней мере, недостаточно идиот. Я не мог перестать думать об этом. Хотелось наказания, но при этом не хотелось. Я сожалел о том, что сделал, но понимал, что сделал бы это снова, если бы пришлось. Есть такие поступки, которые ужасны — но должны быть совершены. Понимаешь, о чем я?

Александра вспомнила, как ей пришлось буквально перегрызть человеку горло, чтобы спасти собственную жизнь. Однако на того, кто и так в жутком стрессе, подобные откровения лучше не обрушивать.

— Да, я понимаю, — только и сказала она. — Я не буду выпытывать у тебя, что именно ты сделал. Но этого оказалось достаточно, чтобы твой внутренний Достоевский загнал тебя на крышу.

— Нет, не на крышу, — покачал головой мужчина. — В клуб.

— Интересный маршрут к правосудию.

— Скорее, к прекращению боли. Мне хотелось хотя бы пьяной бравадой прекратить то, что со мной творилось. Я сказал бармену, что мне нужно все забыть… Сначала была водка, потом он давал мне нечто подозрительно ядовитого цвета… Не думаю, что это стоило пить.

— Поздравляю с прозрением. Что-нибудь еще было? — спросила Александра. — Помимо пойла.

— Не уверен… Может быть. Дальше я все помню урывками.

— Странно, что вообще помнишь! Когда я нашла тебя, ты был в шаге от алкогольной комы… и от края крыши.

— Это я как раз помню… Примерно. Я надеялся, что от бухла мне станет не больно, а стало, наоборот, больнее. Как будто алкоголь свел на нет все оправдания, которыми я раньше защищался… Все это показалось ненужным и ничтожным. Я был полностью уверен, что должен умереть… Дальше — провал, и я понятия не имею, на какой крыше я был… Ты хоть пытать меня можешь — я не воспроизведу адрес, по которому поехал.

— Я могу сказать тебе адрес.

— Не нужно… Я больше забыть хочу, чем помнить! Но крышу я помню… Как стоял там… Было такое чувство, что я должен умереть, хотя я жутко этого не хотел. Как будто меня казнят, а я сопротивляюсь — но и казню тоже я. Можешь начинать смеяться.

— Да как-то не хочется, — вздохнула Александра. — Меня помнишь?

— Тоже смутно, и чем дальше — тем меньше помню, какими-то урывками… Когда я проснулся тут, я помнил твое лицо и волчий вой… Помнил звук твоего голоса, но не слова. Помнил, что там, на крыше, я после звука твоего голоса почувствовал дикое облегчение, реально как будто камень с души… Что ты сказала мне?

— Я разрешила тебе не умирать, — мягко улыбнулась Александра. — Ну а дальше?

— Дальше — провал. Как будто ты мне что-то сказала — и я отключился, как мне хотелось с самого начала. Но ты ведь не тащила меня сюда?