— Не отвечает.

— Тогда оставь ей сообщение.

Трубка молчала, но Камерон сказал:

— Это я. Ты опоздала, и дядя Шон согласился подвезти менядомой. Пока!

Уголком глаза Шон взглянул на мальчика.

— Тон был на грани — почти грубый.

— А то, что она забыла про меня, — это уже за гранью.

— Наверняка у нее есть объяснение.

— У нее всегда есть объяснение.

— Ты не должен грубить матери.

— А тебе какое дело?

Шон проигнорировал вопрос и включил радио. Найкел Крикисполнял мелодию «Ангелы повсюду». Он попытался вспомнить, каким сам был впятнадцать лет, — таким же грубым? Вряд ли. Правда, ему и не на что былозлиться. Шон был счастливчиком, удача сама шла ему в руки, и его интересовалитолько гольф и девушки — именно в таком порядке. За эти годы все здорово изменилось.Может, ему стоило начать злиться вместе с племянником? Однако на уме у Шонапо-прежнему были только гольф и девушки.

— Ты сегодня успел сыграть? — спросил Шон, чтобы поддержатьбеседу.

— Не-а. Взял три корзины мячей и отрабатывал подсечку. В этивыходные играем против подготовительной школы Портленда.

— И как ты, в форме?

— Вполне.

— Вполне?

— Хватит для того, чтобы победить. — В голосе племянника небыло тщеславия, только уверенность.

— Что ж, хорошо.

— Неплохо.

Шон заметил, что мальчик говорит без энтузиазма, однакорешил не вмешиваться и не приставать к нему с расспросами.

Повернув на затененную высокими деревьями, ухоженнуюКэндлвуд-стрит, где стоял дом Кристел, Шон вдруг осознал, что никогда не бывалтам. После свадьбы Дерек прожил там немало лет, но Шон ни разу не навещал братав доме, который тот делил со своей женой, королевой красоты. Шон был далеко,играл в турнире Азии и вернулся в США только тогда, когда обстоятельствавынудили его сделать это.

И все-таки этот дом, самый большой и старый в районеСэддлбрук Акрз, где стояли огромные элегантные особняки, построенныевладельцами деревообрабатывающих предприятий, был знаком Шону. В детстве он иДерек часто проезжали на велосипедах мимо этого дома, любуясь просторнымгазоном и сверкающим белым куполом, террасой, опоясывающей его по периметру.

«Когда-нибудь я буду здесь жить», — словно заклинаниеповторял Шон — Шон, а не Дерек. Это место дышало постоянством и великолепием,здесь хотелось провести всю жизнь. И все-таки на каком-то этапе жизненного путиШон отказался от этой мечты, выбрав себе совсем иную жизнь, жизньпрофессионального игрока в гольф. А вот Дереку удалось реализовать мечту,которая самому Шону казалась несбыточной.

Постепенно к Дереку пришло все — карьера, семья, дом. Сточки зрения Шона, это произошло словно по волшебству. Ему не верилось, чтобрат все испортил. Казалось бы, зная, что поставлено на карту, он мог быдержать свой член в штанах на том турнире в Монте-Карло. «Однако, — подумалШон, — это тоже не мое дело». Принимая во внимание требования к Дереку, накоторых настояла Кристел при разводе, жизнь с ней была отнюдь не сладкой. И всеже...

Шон еще раз взглянул на Камерона. Он вырос хорошим парнем,хотя ему пришлось пережить настоящие бури, когда его родители разводились.Конечно, иногда Камерон показывал характер, но кому удалось бы держать себя вруках, если бы его перетаскивали из одного дома в другой каждую неделю? Поэтому пункту Дерек не желал уступать. Он хотел, чтобы половину времени детинаходились с ним, и его адвокат, чьи гонорары даже Дерека приводили в трепет,добился совместной опеки.

— А как дела в школе спросил Шон Камерона, пытаясьпреодолеть стену молчания между ними.

— Вроде нормально.

Держа руки на руле, Шон широко улыбнулся.

— Дурацкий вопрос. Надо было придумать что-нибудь поумнее, ане спрашивать про школу.

— Да ничего.

Шон подумал, что общение в форме обмена бессодержательнымирепликами никогда не было сильной стороной членов их семьи, и Камерон явнопродолжил эту традицию.

Шон въехал на гладкую асфальтированную подъездную дорожкудома на Кэндлвуд-стрит. Он собирался высадить Камерона и отправиться домой —принять душ и перекусить на скорую руку, прежде чем возвращаться на работу.Однако что-то неосознанное заставило его заглушить мотор и вылезти из машины.

— Давай я вытащу твои клюшки, — предложил Шон, открываязаднюю дверцу пикапа.

— Спасибо. — Камерон закинул за спину рюкзак и пошелоткрывать боковую дверь.

Войдя в дом следом за ним, Шон прислонил сумку с клюшками кстене маленькой кладовки, где стояла обувь разных размеров, сложенная детскаяпрогулочная коляска, а в корзине лежала коллекция зонтов, шляп и перчаток.Пикающий звук донесся из глубины дома, нарушив тишину.

— Автоответчик, — сказал Камерон. — Надо пойти проверить.

Они вошли в кухню, которая понравилась Шону с первоговзгляда. Это был дом его мальчишеской мечты, однако он никогда не заходил сюда.Теперь он был здесь, и ему казалось, что дом сразу принял его. Деревянный полоставленной в беспорядке кухни, мебель со стеклянными дверцами, сквозь которыебыла видна зеленая стеклянная посуда в стиле Стюарт, холодильник сприкрепленными магнитами календарями, многочисленными списками и детскимирисунками. Пройдя вслед за Камероном в холл, Шон заметил деревянные панели настенах, элегантную лестницу и развешанные повсюду фотографии детей в рамках.

Камерон нажал кнопку «play» на автоответчике. Первоесообщение было от женщины, представившейся как Лили. «Привет, Кристел, звонюузнать, как у тебя дела. Надеюсь, наша встреча не очень тебя расстроила,пожалуйста, позвони мне».

— Учительница Чарли, — объяснил Камерон.

«Наверняка ужасно правильная дама», — подумал Шон,представив себе седовласую леди в бифокальных очках.

— С такой лучше не связываться, — сказал он, слегка толкнувплемянника локтем.

И далее: «Кристел, это Джейн Кумбс... — тут сообщение былопрервано детскими возгласами. — Дерек собирался забрать Эшли после обеда,однако он, похоже, опаздывает. В любом случае, я сегодня должна вести занятия,поэтому будь добра, приезжай и забери ее, как только получишь это сообщение».

— О, мама будет в восторге, — сказал Камерон.

Третье сообщение оставил некто, получивший приглашение навечеринку по случаю дня рождения Эшли и обещавший непременно прийти. Этоказалось крайне странным — как праздник в зоне вооруженного конфликта. Младшаяиз племянниц Шона родилась во время «боевых действий», которые вели ее родителина руинах собственного брака, однако она пострадала меньше других детей, таккак была слишком мала и не поняла, что потеряла.