Она навалилась на раковину – похоже, от голода Хэдли готова была глодать собственные руки, – как звук послышался вновь. Снаружи. Шелест и какое-то позвякивание. И непонятно откуда. Словно звуки окружали её со всех сторон.

– Да что же это такое? – вырвалось у неё.

– Не спится? – вкрадчивый голос раздался с ближней полки. Сердце ушло в пятки, но тут же знакомо мигнули изумрудные глазки, и девочка поняла, что это снова жучиха из подвала. – Это я, Игла. Помнишь?

– Помню, – прошептала Хэдли. – Но лучше тебе уйти. Сейчас нельзя разговаривать. Они услышат и проснутся.

– Как скажешь, – сказала Игла. – Я просто подумала, что ты голодна. И в этом случае я могла бы тебе помочь.

– Я умираю от голода, – призналась Хэдли. – Ты можешь открыть ледник?

– Нет, но могу предложить кое-что стоящее. Может, даже лучше.

Хэдли услышала, как на полу шелестят тысячи тонких лапок. От сияния зелёных глаз в комнате стало светло как днём. Она с удивлением следила за тем, как над полом перемещается ножка индейки.

– Это что, мне? – спросила она, когда индейка остановилась возле её ног.

– Конечно, – ответила Игла. – Мы припрятали это для тебя, пока они не убрали со стола.

– И они не заметили? – Хэдли не верила такой удаче.

– Не-а.

– Спасибо, – девочка подхватила ножку с пола и вонзила в неё зубы.

Ответ множества насекомых слился в шелест не громче чиханья котёнка:

– На здоровье! На здоровье! Здоровье! Пожалуйста!

– Был ещё кусок индейки, – виновато призналась Игла, – но не все молодые понимают, что значит делиться, – она строго глянула на насекомых на полу.

И одно из самых мелких созданий пискнуло:

– Прости!

– Ничего страшного, – пробормотала Хэдли с полным ртом. – Мне и этого хватит.

Под хрустящей корочкой таилось сочное мягкое мясо, и с каждым куском вкус делался всё насыщеннее. Невероятно вкусно. Даже если тётки застукают её сейчас на месте, это стоило любого наказания. Хэдли не спеша просмаковала каждый кусок мяса, а потом старательно обглодала косточку. Как часто раньше она оставляла на косточке мясо? Слишком часто. Но больше такого не повторится.

– Куда это спрятать? – она показала остатки.

– Просто брось, – сказала Игла. – Мы позаботимся.

Хэдли выронила кость, но до пола она не долетела. Её подхватили насекомые и утащили из комнаты на своих спинках.

– Я ведь сказала тебе, что мы могли бы стать в этом доме твоими лучшими друзьями. У тараканов гнусная репутация, но я пришла к тебе, чтобы сказать, что нас не стоит сбрасывать со счетов. Никогда, – Игла опять поднялась на задние лапки и принялась жестикулировать передними. – Мы шустрые, хитрые и неистребимые. От нас практически невозможно избавиться, и потому я не понимаю, почему люди так в этом упорствуют. Лучше было бы принять нас, как мы принимаем их.

Когда желудок полон индейкой, почему бы не поговорить? Хэдли готова была пересмотреть своё отношение к тараканам.

– Тебя зовут Игла? – спросила она. – Это какое-то иностранное имя?

– Иностранное? – ковёр на полу зашелестел от смеха. – Очень смешно!

– А разве нет? – Хэдли стало не по себе от тараканьего сарказма.

От этого твари внизу пришли в ещё больший восторг:

– Иностранное? Ха-ха-ха!

– О нет! Это от слов «Изумрудные ГЛАза». Понимаешь? – Игла показала на свои глаза и заставила их полыхнуть особенно ярко. – Я могу заставить их светиться, как захочу. Круто, правда?

– Согласна, – Хэдли подалась вперёд, чтобы быть на одном уровне с собеседницей. – А ты поможешь мне сбежать из этого дома? Ты знаешь, как отпереть двери или выбраться через окно?

Под ногами насекомые образовали ковёр из сияющих зелёных глазок. Стоило им шевельнуться, и по нему проходила волна, как будто солнце переливалось на поверхности океана.

– Нет. Мне очень жаль, – Игла покачала головкой.

– Но ты можешь хотя бы позвать на помощь кого-то снаружи? Тут поблизости был мальчик по имени Коннор, я слышала его со двора…

– Никто не поможет тебе снаружи, – перебила её Игла.

– Да ладно тебе, я же слышала его, – возразила Хэдли. – Ну то есть я слышала, как его звал дедушка.

– Если ты его слышала, это вовсе не означает, что он может тебе помочь. Поверь, для тебя этот путь закрыт.

– Откуда ты знаешь? – возмутилась Хэдли.

– Этот дом существует сам по себе, – сообщила Игла, подавшись вперёд. – И никто не может услышать здесь тебя, кроме нас, тараканов.

– Так вы мне не поможете? – спросила Хэдли.

– Я уже тебе помогла. Ты ведь съела кусок индейки? А теперь пора тебе самой себе помочь, – сказала Игла. – Это как в танце. Разве кто-то другой мог бы выучить за тебя шаги и движения?

– Нет, конечно.

– Ну, так здесь то же самое. Ничто не поможет, пока ты сама себе не поможешь.

– Чем я себе помогу? – Хэдли чувствовала, как подступает отчаяние.

Игла же невпопад спросила:

– Ты ещё не была на чердаке?

– Нет.

– Так чего же ты ждёшь? Я ведь сказала, что там все твои ответы.

Хэдли промолчала. От одной мысли о том, чтобы подняться на чердак, пробирала дрожь. Как там сказала тётя Максин? Что если Хэдли сунется на чердак, ей конец. Конец. Не будет больше никакой Хэдли. Она представила себе, как это – больше не существовать вообще. Родители так и не узнают, куда она пропала. Они будут в отчаянии, потеряв единственного ребёнка. Без неё уже не будет прежних семейных объятий Брайтонов.

А что насчёт её подруг? София с Лили вырастут без неё и станут профессиональными танцовщицами. И она никогда не дорастёт до того, чтобы получить водительские права, или обзавестись бойфрендом, или понять, что значит окончить школу. От одних мыслей об этом ей стало жутко. Только не разреветься!

– Итак? – от нетерпения Игла постоянно шевелила усами. – Ты пойдёшь туда или нет? Я ведь сказала тебе: другого способа нет.

– Но разве ты не могла хотя бы намекнуть мне, что меня там ждёт?

– Нет.

– Почему?

– Потому что даже у таких достойных тараканов, как мы, есть пределы возможного, – отрезала Игла. – Есть вещи, которые человек должен сделать сам, и никак иначе.

– Ладно, – решилась Хэдли. – Я поднимусь на чердак.

– Круто! – воскликнула Игла. – Тогда лучше всего подняться прямо сейчас, пока в тебе есть решимость. Увидимся наверху, – по её свистку с пола стали подниматься стаи насекомых. Эти отряды висели в воздухе, дожидаясь, пока Игла не займёт место во главе.