она никогда не знала, каково жить в полной семье, и не беспокоилась, что Авроре не хватает родственников.

«Если бы я умерла вместо нее, она осталась бы на свете совсем одна», — сказала себе Серена. До этого утра она никогда об этом не задумывалась.

Маленькие гостьи вионского пансиона расположились в первых рядах, каждая рядышком с матерью. В своих темных платьицах девочки выглядели безупречно. Длинные волосы, аккуратные прически. Изящные позы. Как непохожи они на замерзших, напуганных замарашек, которых она видела наутро после трагедии!

С тех пор все девочки стали на год старше. Только Аврора застряла в возрасте шести лет, точно в плену ведьминских чар. До этой секунды Серене ни разу не приходило в голову, что ее дочь никогда не вырастет, навсегда останется ребенком.

Затем красивая женщина, которую она никогда раньше не видела, поднялась со своего места и подошла к ней. Очень худая и элегантная; мать Орели.

— Спасибо, что пришла, — сказала ей Марион. И, взяв ее за руки, с чувством их пожала. Затем проводила ее к месту, которое специально не заняли, оставили для Серены, и усадила рядом с собой.

Перехватив ее и тем самым прервав дефиле, Марион хотела вернуться к назначенным ролям и иерархии. Она тут была за великого церемониймейстера.

Но вскоре Серена окажется в центре всеобщего внимания.

Несколько часов спустя по включенному телевизору в гостиной этого незнакомого дома разворачивалась ссора между двумя людьми, мужчиной и женщиной. Несмотря на громкость, Серена не понимала, в чем причина размолвки между героями мыльной оперы. Дела сердечные, а может, и денежные.

Телевизор был уловкой, изобретенной ее любовником, чтобы заглушить свои стоны удовольствия. Саму ее, разумеется, не волновало, услышат ли соседи, как она развлекается.

Судорога отпустила, мужчина все еще спал, и Серена снова попыталась встать.

Она скинула ноги на пол, но осталась сидеть, пытаясь сладить с головокружением. Тут она заметила, что на тумбочке с ее стороны кровати лежат последний роман Софи Кинселлы, крем для рук, маска для сна и блистерная упаковка гомеопатического снотворного. Боярышник и пассифлора — уж точно не тот допинг, который принимала она.

Затем Серена перевела взгляд на закрытую дверь комнаты. Ее вдруг охватило любопытство. Захотелось немедленно пойти и посмотреть, что там скрывается. Серена уже больше не спешила поскорее убраться отсюда.

Открыв дверь, она оказалась в маленьком закутке, отделявшем спальню от двух других комнат. Слева — основная ванная с парными раковинами. По сторонам единственного зеркала — два шкафчика. Серена распахнула их и порылась на полках. В первом оказались мужские вещи. Пена для бритья, бритвы, кусачки для ногтей, всевозможные лосьоны и мазь от геморроя. Во втором — косметика, косметические кремы, ватные диски и противозачаточные таблетки.

Она вернулась и перешла к осмотру второго помещения. Потянув за шнурок, включавший встроенное освещение на потолке, она обнаружила, что стоит в гардеробной, разделенной ровно пополам. С одной стороны — сшитые на заказ мужские костюмы. С другой — ряд женской одежды от-кутюр. Обувь и аксессуары хранились в отдельных секциях.

Серена провела рукой по женским платьям, скользнула по ним взглядом. Затем взялась за рукав мужского пиджака, поднесла его к лицу, понюхала и сразу узнала запах мужчины, с которым совсем недавно занималась сексом.

Интересно, подозревает ли жена, что муж приводит в дом других женщин и трахает их на брачном ложе? Впрочем, он вел себя неловко, и у Серены сложилось впечатление, что она стала первой. В сущности, она взяла инициативу на себя, а он поддался. Талант соблазнительницы никуда не делся. Ей всегда удавалось ввести во грех даже самых верных. Возможно, мужчина, спящий в соседней комнате, всегда мечтал поддаться искушению, но, только встретив такую, как она, наконец собрался с духом и дал себе волю.

Кто знает, каково это — быть за ним замужем. Спать с ним рядом каждую ночь. Делить общее пространство. Обмениваться привычками и вместе заводить новые. Год от года терять чувство приличия. Кто знает, позволяет ли он себе пускать газы и громко рыгать при жене. Ковыряется ли в носу. А еще Серене стало любопытно, чувствует ли муж запах фекалий любимой супруги каждый раз, когда та ходит в туалет.

Внезапно к горлу подкатила тошнота. Серена еле успела вернуться в ванную, где ее вырвало в одну из раковин.

Утром она держалась любезно и спокойно на протяжении почти всей церемонии. Марион, сидевшая рядом, сжимала ее руку, будто они были старыми подругами.

Тем временем одиннадцать маленьких выживших сменяли друг друга за кафедрой. Некоторые читали стихотворения или сочинения, написанные по этому случаю. Другие играли на музыкальных инструментах, как та девочка со скрипкой. Одна спела пасторальную песню. За выступлениями последовали рассказы о днях, проведенных рядом с Авророй, и о забавных случаях.

Серена наблюдала за Марион, которая внимательно следила, чтобы все шло по четко намеченному плану и не возникало никаких заминок. Судя по тому, как она все организовала, церемониймейстерша заранее знала, как дозировать накал чувств и чередовать сочувствие с легкомыслием. И в точности предвидела, когда публика будет смеяться, а когда плакать.

Однако Марион не могла предположить, что в конце всей этой показухи Серена поднимется на маленькие подмостки и всем раскроет свою душу. Ничего не утаит от публики, собравшейся в «Фонде Прада» в это субботнее утро. Расскажет, каково выкидывать из дома вещи дочери, понимая, что от нее тебе остались только холодные неодушевленные предметы. Куклы, книги, цветные карандаши, мягкие игрушки. Ты не можешь даже прикоснуться к этим вещам, потому что они причиняют боль, как будто сделаны из осколков стекла, микроскопических лезвий или раскаленного металла. Она поделится с этими незнакомцами, каково отдавать проклятого дочкиного кота, чтобы хотя бы он где-нибудь нашел любовь. Она заставит их разделить ее тупую и неизлечимую муку, от которой постоянно сжимается сердце. Признается, что слишком труслива и не может даже покончить с собой. Опишет, как постепенно нисходит в ад; откроет им, что ад бездонен. Это бесконечный колодец тьмы и горя, где можно только падать и падать все глубже.

Она поведает им, каково жить с призраком, который преследует тебя повсюду, но ни слова тебе не говорит.

А потом четко объяснит всем, куда они могут засунуть свои соболезнования, а главное — потребует, чтобы ее оставили в покое. Устроит им незабываемый скандал. Но встряска пойдет этим людям на пользу. Они никогда не поблагодарят ее, но наверняка запомнят эту сцену на всю оставшуюся жизнь. Они станут свидетелями того, что делает с людьми отчаяние, и