–Ннноги! Моиии ннногиии! Моиии ногиии усталиии! – издали жалобно заржал Верный. Ну наконец-то, отец вернулся! Ива быстро вымыла масляные руки и вышла на крыльцо встречать. Отец помогал маленькой, сухонькой знахарке сойти с телеги. Старушка удивительно ловко спрыгнула, слегка опершись на галантно протянутую руку, и бодро зашагала к избе. Ива приветствовала её низким поклоном:

–Здравствуй, бабушка Белена! Проходи, пожалуйста.

–И тебе не хворать, Ива. Ишь, какая взрослая стала. Ну веди, показывай больных, – певучий мощный голос старой знахарки заполнил просторные сени.

Белена сморщила нос от сногсшибательного чесночного запаха и как-то странно покосилась на Иву. Сердито покачивая головой и поджав губы, подошла поближе сначала к Снежане, потом ко Льву, прислушалась к мучительному кашлю, уставилась на следы от укуса на шее.

–Давно? – глухо и безнадежно спросила она, глядя куда-то мимо Ивы.

–Мать два дня, брат сегодня. Давала им отвары от кашля, молоко с мёдом, клюкву, малину…

–А чеснок зачем?

–Брат съел ложку рагу с чесноком, захрипел и кровь из… из ранки показалась. Они от чеснока смирные, едят понемногу и лекарства пьют.

–Едят? Пьют? Да неужто? – знахарка еще раз вгляделась в красные точки, – Впервые слышу, чтоб укушенные что-то ели… Не вылечишь ты их. Только мучения продлишь. Про вампира сказал кто или сама догадалась?

–Ссс… сама, – Ива еле удержала чуть не сорвавшееся слово.

–Кто такой Серый? Не ври мне, девонька, – сурово отрезала знахарка.

«Говори правду!» – приказал певучий голос, хотя старушка не разжимала губ. Ива рискнула признаться.

–Серый – это волк… Бабушка Белена, я умом не тронулась. Я мысли животных слышу… как ты мои услышала…

Знахарка неодобрительно покачала головой:

–Ой, девка, ещё как принесли тебя ко мне подкидышем, я нутром почуяла – непростая ты, ох, непростая! Слыхала я, в травах разбираешься. С животными разговариваешь. Укушенные тебя слушаются. Кто же ты такая?

Ива промолчала, опустила глаза, стараясь не думать.

Ведунья задумчиво протянула:

–Впервые такое вижу… Заглядываю в тебя, а вижу какие-то переплетающиеся ветки, корни… Ладно, девка, не хочешь говорить – так послушай. Не спасешь ты их, ни мать, ни брата, ни соседей. Если вампир оголодал и начал кусать, – не успокоится, пока всех не перекусает. Один раз укусил – человек слабеет, болеет, есть да пить перестает и во всем вампиру подчиняется. Второй раз укусит – человек ходит, как живой мертвец, себя не помнит, только волю вампира выполняет. Магия вампира на крови – ей никто противиться не может. А после третьего укуса человек… умирает. А на третью ночь оживает и сам становится вампиром – вечно молодым, красивым кровопийцей. Сорок лет не будет он никого трогать, а вот через сорок лет все по новой. Помню, мне как тебе, только тринадцать лет исполнилось. В моей деревне так же вампир оголодал… Наша старая знахарка мне всё рассказала и велела всю семью собрать, садиться в телегу да ехать подальше, а сама пошла по домам – людей предупреждать. И сестра моя в недобрый час с ней увязалась, двойняшка моя, Росянка. Да только вернулась знахарка сама не своя – кашляет, проклинает меня, а на шее такие же точки краснеют…А Росянка так и сгинула… Ох, и натерпелись мы страху… Только мы с родителями и спаслись тогда. Может, ваш вампир как раз из моей деревни – ведь два раза по сорок лет с тех пор прошло. Хватит тут нам с тобой разговоры разговаривать: зови отца и поедем. Да молись всем, в кого веришь, чтобы больше ни с матерью, ни с братом, ни с друзьями-подругами никогда не встретиться – в следующий раз ты их уже вампирами увидишь.

–Но ведь есть средство, внук Врана полетел в Университет, чтобы его узнать для меня! – отчаянно возразила Ива.

–Что за Вран? Как это – полетел? Впрочем, неважно. Упрямая ты, девка! Говорю тебе: магия вампира на крови замешана, и ее человеку нельзя одолеть! Выпьет у человека хоть каплю – и власть над ним получит безграничную! Управляет он людьми, как паук мухами в паутине, – сердито повысила голос знахарка.

–Человеку нельзя вампира одолеть, а … нечеловеку можно? – нечаянно вырвалось у девочки.

Старая Белена ошеломленно замолчала, пристально вглядываясь в Иву. Наконец, медленно проговорила:

–Нечеловеку, говоришь? Кто же ты такая, приёмыш?

Девочка в упор посмотрела в ясные не по возрасту глаза ведуньи и подумала:

–Я Ива, дочь Ивы и Леха. Дриады Ивы и лесника Леха. Я останусь и постараюсь спасти мать и брата.

Колдунья зажмурилась и сжала виски, как от сильной головной боли. Наконец опустила руки, открыла глаза и медленно проговорила:

–Воля твоя, девка. Решила оставаться – оставайся. Может, и правда выстоишь против вампира, раз ты лишь наполовину человек. А отца своего пожалей – отправь отсюда. Я ему скажу, что мне надо срочно ехать к роженице.

–Хорошо. Я вам блинов в дорогу заверну, – Ива повернулась было к столу, но Белена ухватила ее за плечо удивительно сильной рукой:

–Сила вампира – в крови. А в чём твоя сила? Подумай, девка. Если поймешь, в чём твоя сила – сдюжишь против кровопийцы.

Ива не успела ответить – подошел встревоженный отец:

–Ну что, бабушка Белена? Что скажешь? Как больным нашим помочь?

Старушка тяжело вздохнула:

–Больны они лютой хворобой. Честно тебе скажу – не знаю, выживут ли. Дочь твоя – травница, каких поискать. Присоветовала я ей всё, что сама знаю, а дальше она уж сама справится. А ты, мил человек, выручай: голубку с весточкой мне прислали, в соседней деревне роженица никак от бремени не разрешится. Помощь моя там нужна, а не то и сама баба помрет, и все трое нерождённых младенцев. Простись, голубчик, с женой да сыном, да дочь благослови.

Отец, словно завороженный, послушно пошел прощаться с больными. Знахарка пристально уставилась в глаза Ивы и тихо промолвила:

–Держись, девка. Молись всем, в кого веришь. И прости меня, что не могу помочь. Мне бы уберечь тех, кого вампир не укусил…

–Прощай, бабушка Белена. Отца моего сбереги.

Ива обняла отца, возможно, в последний раз, вручила старой знахарке узелок с блинами и проводила путников до ворот. Махнув рукой вслед отъезжающей телеге, она впервые порадовалась, что не умеет плакать. Вот и первый день прошел. Теперь бы ночь продержаться…

Вечерние хлопоты тянулись бесконечно долго. Мать к вечеру так ослабела, что уже не могла ругать и проклинать Иву. Она с отвращением сжевала половинку когда-то любимого блина с малиновым вареньем, смирно выпила отвар из лекарственных трав, бессильно упала на постель и забылась тяжелым сном. Лев бранился за двоих, но послушно поужинал и даже позволил приложить на место укуса обеззараживающую примочку. А через миг он уже вопил и срывал примочку с шеи: полудриада по наитию добавила в травяную настойку каплю свежевыдавленного чесночного сока. Лев долго не мог избавиться от примочки – Ива на совесть обмотала его шею платком. Сорвав же, парень рухнул на лавку, захлёбываясь кашлем. На месте укуса выступили две алых бусинки крови. Вскоре он уснул; дыхание его стало тише и спокойнее, бледные щёки чуть порозовели. Немного подождав, девочка приложила смоченную в настойке с чесноком тряпицу к шее матери. Снежана мгновенно очнулась от тяжелого сна, забилась, захрипела, а кровь засочилась двумя тонкими нитками из ранок. После недолгой, но яростной борьбы матери удалось оттолкнуть Иву и сорвать примочку. Но и она во сне задышала легче. Надо будет прикладывать им примочки с чесноком – пусть дерутся, лишь бы потом спали хорошо да во сне сил набирались.