Я даже не знала, кто сказал эту правду в суде лекарь близнец Парфенова или та сумасшедшая змея, явно мстившая за смерть своего отца… Нет, не мне! Элизабет Блэр, с которой я похожа по какому-то дьявольскому стечению обстоятельств. Но самое дикое во всем этом я начинала понимать, что чем бы ни было все происходящее со мной — это не заканчивается, а лишь закручивается в новую спираль витиеватого абсурда. На этот раз меня завели в какой-то дом из пяти этажей, так же напоминающий тюрьму с двумя башнями по бокам И острыми пиками на крыше этих башен. Сейчас я могла разглядеть знамена с изображением трехглавого черного орла на фоне белого полотна.

«Орёл, которого ты видел восходящим от моря, есть царство, показанное в видении Даниилу, брату твоему, а что ты видел три головы покоящиеся, это означает, что в последние дни царства Всевышний воздвигнет три царства и покорит им многие другие, и они будут владычествовать над землею и обитателями её с большим утеснением, нежели все прежде бывшие; поэтому они и названы головами орла, ибо они-то довершат беззакония его и положат конец ему»*1

О Господи! Откуда я это знаю… откуда? И перед глазами буквы мелькают и страницы переворачиваются. Я поднималась по узкой спиралевидной лестнице наверх следом за одним из стражников, а второй шел позади меня и гремел железками. Я понятия не имела как они таскают все это на себе. Все эти шпоры, мечи, доспехи, латы. И тут же тряхнуть головой, одергивая себя, напоминая себе, что все что сейчас происходит не имеет никакой логики и объяснений. И вполне может быть моим личным бредом.

Но ведь во сне и в бреду не чувствуешь боли, дискомфорта. Ничего физического. Только морально. А я все чувствую. У меня даже там внизу все еще осталось ощущение прикосновения холодных приборов. Я чувствую запах плесени и сырости, запах пота и жира. Я ощущаю, как натирают ноги башмаки и как здесь холодно.

Меня завели в еще одну темницу и лязгнули замками. Теперь это была не клетка, а скорее келья. Высокий потолок, покрытый паутиной, каменные стены от которых воняет гнилью и сыростью, топчан с тюфяком, набитым соломой, ночной горшок, табурет, квадратный стол размером чуть больше табурета и большое окно с массивными узорчатыми решетками за стеклом. Если бы меня хотели казнить, то, наверное, я осталась бы там… в той клетке. А меня перевели сюда. Здесь более комфортно… Комфортно! С ума сойти. Как здесь может быть комфортно? Как в этом аду можно вообще думать о комфорте?

Я сделала несколько кругов по келье и села на топчан. Накидка немного грела тело, но у меня сильно замерзли ноги и руки. Согреться я не смогла, даже поджав ноги под себя. От усталости, от всего пережитого за последние пару суток меня начало клонить в сон. Веки слипались и мне казалось, что я нормально не спала уже несколько лет. Прилегла на тюфяк и закрыла глаза… но от холода уснуть все же не удавалось. Сунула руку под тюфяк и нащупала клочок бумаги. Тут же поднесла к лицу. На тонком пергаменте было выведено красивым почерком, явно женским всего несколько слов.

«Будь ты проклят, герцог Ламберт, будь ты проклят трижды, Дьявол милостивей тебя, в аду лучше гореть, чем любить тебя. Смерть — это твое второе имя»…

Засунула бумагу обратно и закрыла глаза… Кто это написал? Кому? Мише? Господи, а если это и правда не Миша? Если это кто-то на него похожий? Что же со мной происходит на самом деле?

Кому я так насолила? Кто придумал этот жестокий розыгрыш? Или когда я уже действительно где-то там сдохну, чтобы очнуться от этого бреда?

Я вертелась с боку на бок пока не услышала, как снова лязгнул замок и тут же подорвалась с лежанки, встала во весь рост.

В келью вошел стражник он принес свернутое одеяло и кувшин с дымящейся жидкостью.

— Меня ведь не казнят? Зачем меня сюда привели? Ответьте мне, умоляю. Вы ведь наверняка что-то знаете! — взмолилась я, сделав пару шагов в его направлении. Но стражник тут же направил копье в мою сторону, и я отшатнулась назад. А он ничего не ответил, бросил одеяло на лежанку, а кувшин поставил на стол и тут же ушел. Я бросилась к кувшину и с дикой жадностью набросилась на то, что в нем было. Плевать что это. Я была голодна и умирала от жажды. Когда в горло потек горячий бульон я застонала от наслаждения. Руки согрелись о сосуд и я, завернувшись в одеяло, все же заснула.

Меня разбудили крики и вопли где-то снаружи. Подбежала к окну и тут же застыла в ужасе. Не просто застыла, а меня парализовало. Там, внизу собралась толпа, какие-то мужики таскали хворост к столбу, стоящему посередине площади на возвышении. Они обкладывали это сооружение вязанками со всех сторон.

Они собирались там кого-то сжечь? Действительно собирались?

Люди что-то кричали, веселились и размахивали факелами. Дети вытащили на середину площади чучело в рясе с волосами из веревок.

— Ведьма Блэр! Ведьмаааа! Сжечь!

Я содрогнулась, когда увидела у чучела дощечку на груди и на ней красным написано «Блэр». Один из детей постарше поднес к чучелу факел, и оно загорелось, его бросили подальше и начали кружить вокруг хороводами, подбегать и пинать чучело ногами.

— Сдохни, Блэр! Сучка Блэр! Пожирательница детей! Ведьма! Убийца! Дочь упыря!

— Прячьтесь дети, прячься скот

Ведьма к нам в ночи идет

Прячься кошка, прячься кот

Кто не спрятался найдет

В лес утащит, заберет

И живьем тебя сожрет!

— Аааааа, ведьмаааа!

Дети верещали и повторяли стишок снова и снова, швыряли в догорающее чучело комки грязи.

Тяжело дыша, я смотрела как горят веревки-волосы, как летят искры во все стороны, как корчится и сгорает бумага на груди чучела… и надпись на ней слизывают языки пламени.

Повернулся ключ в замке и я, захлебываясь каждым вздохом, резко обернулась к двери. Увидела уже знакомого мне сэра Чарльза и с ним еще троих его верных псов во всем черном.

— Идемте за нами!

Скомандовал он и я наоборот отшатнулась еще дальше к окну и отрицательно замотала головой.

— Нееет! Не надо! Я … я не хочу! Пожалуйста, так ведь не должно быть. Я не ведьма. Я вам докажу, что я не ведьма.

— Уводите ее!

Никакого внимания к моим словам. Стражники схватили меня под руки, натянули на голову капюшон.

— Умоляююю не надо, — я протянула руки к Чарльзу, но тот посмотрел на меня исподлобья.

— Закройте ей рот, чтоб не орала.

Мне снова затолкали кляп прямо в горло и поволокли прочь из кельи. Я снова начала молиться, больше ничего на ум не приходило кроме молитвы. Единственной, которую я знала. Все. Это конец. Они ведут меня вниз. Туда, где собрались развести костер и сжечь ведьму. МЕНЯ!

Когда вышли к площади я от ужаса уже не могла шевелиться и меня буквально несли вперед. Стража остановилась, когда перед ними показалась процессия из трех священников и людей в черных колпаках, как у палача в зале суда. Они тащили женщину в рясе монахини с мешком на голове, плотно обвязанным веревкой вокруг шеи с дыркой для носа чтоб могла дышать. Женщина мычала и брыкалась, и священники останавливались чтобы полить ее святой водой и произнести молитвы. Она выла и стенала, как раненое животное.